Содержание
Учеба в МХТИ
Окончена школа, получен аттестат, отгремел прощальный бал и впереди
новая, самостоятельная, полная надежд жизнь. Надо было определятся -
кем быть? Вариант с военной академией связи, в которую пошли трое наших
одноклассников, я отверг. Я не видел себя военным. Мне была интересна
немного электроника, чуть больше биология и конечно же химия. Возникло
решение поступать в Москву в химический институт на органическую химию.
Как нередко случается в жизни, в нужный момент появился знакомый, который
уже учился в МХТИ. Поговорили, обсудили и я окончательно утвердился
в мысли - ехать в Москву. Со мной "увязались" еще две девушки
из параллельного класса - Мартынова и Чечулина. Что ж, в куче будет
полегче. Мой папа живо участвовал в моей судьбе и на время моего поступления
тоже поехал в Москву. Жили мы у Кубышкиных.
Медосмотр, оформление документов, непривычные хлопоты, волнения и вот
наконец экзамены. Несмотря на конкурс, не на самые лучшие оценки (была
одна тройка по русскому) меня и Алю принимают, Чечулина "пролетает".
У друзей дела хуже, никто не поступил в институт.
Начинается новая жизнь. Жизнь в самой столице, в Москве! К сожалению
ничего не получается с общежитием, приходится жить за городом, в Жаворонках.
Это дачный поселок по Белорусской дороге, минут сорок езды. Институт
там снимал жилье у хозяев дач для студентов. Жили несколько человек
в одной комнате, утром бегом на электричку. Появился у меня старший
товарищ, мой первый наставник в жизни В.Корнеев. Я узнал много интересного
и полезного от этого интеллигентного человека. Именно от него у меня
на всю жизнь осталась стойкая любовь к книгам нашего романтика Паустовского.
Но Виктор вскоре перевелся в другой институт и больше я его никогда
не видел. Завтракали мы в кофейной на углу Лесной и площади вокзала.
Привычный стакан кофе и калорийка, иногда ржаная лепешка.
Наш институт находился недалеко от Миусской площади и метро "Новослободская".
Профессор Цурюпа, наш преподаватель коллоидной химии, рассказывал нам
об истории окружающих нас улиц и площадей. Оказывается Весковский переулок,
первый, по которому мы идем, сворачивая с Новослободской к МХТИ, назван
так в честь вязов, когда-то росших здесь в изобилии и назывался Подвязковским.
Миусская площадь названа то ли в честь народного разбойника Миусы, то
ли в честь реки Миуссы, на которой Петр I строил русский флот, а здесь
находились флотские склады. На Миусской находиласья ВПШ - Высшая партийная
школа, которая до революции была первым народным бесплатным университетом.
На Миусской есть еще несколько интересных организаций. Это издательство
партийной литературы, институт математики АН СССР им. Стеклова и Дом
пионеров. Недалеко от площади в Александра Невском переулке можно увидеть
необычную надомную церквушку. Вокруг Ямские с номерами переулки.
Сам институт - это ряд зданий, окруженных большой общей стеной. Главный
корпус самый старый со сложным внутренним устройством, в котором первокурсник
разбирается целый год. В это время самый популярный вопрос - Как пройти
от БАЗа к МАЗу? БАЗ - большой актовый зал. Его двери сразу возникают
перед тобой при входе в корпус. Внутри зал необычен и напоминает колодец
- так высоко и круто поднимается амфитеатр из кресел. Здесь мы слушаем
лекции для всего потока. Перед амфитеатром, в глубине, за занавесом,
расположена сцена. Здесь выступают артисты на вечерах. В обычное время
занавес закрыт, и преподаватель читает нам лекцию с трибуны через микрофон.
В памяти сценка - маленькая таджичка поет звонким голосом в микрофон
в пустом зале, перед лекцией:
- На Мангане яблоки зреют ароматные
- На меня не смотришь ты
- Неприятно мне...
МАЗ - малый актовый зал. Чтобы попасть в него, надо от БАЗа подняться
на второй этаж, повернуть пару раз по коридору и спуститься вниз. Здесь,
в МАЗе обычно бывают защиты диссертаций и другие официальные события.
Во время нашей учебы группа энтузиастов из студентов вела так называемую
"Устную газету". Приглашались интереснейшие люди Москвы -
артисты, ученые, певцы... и из их выступлений получался интересный содержательный
"номер" газеты. К нам приходили: Андронников, который читал
свою знаменитую "Загадку НФИ", антрополог Герасимов рассказывал
и показывал скульптурные портреты знаменитых людей прошлого, реконструированных
им по черепу, приходил знаменитый диктор Левитан и тогда необычно и
торжественно звучало его "Говорит Москва. Передаем сообщение ТАСС...",
Ян Френкель пел свои замечательные душевные песни, Елена Камбурова очаровывала
всех своим голосом и манерой исполнения песен. Во время выступления
В.Высоцкого народ просто вынес дверь аудитории. Перед началом устного
журнала можно было ознакомится со свежим номером многотиражки "Менделеевец",
который за копейку можно было купить перед входом.
  
 
Лекции мы посещали довольно свободно, с семинарами было сложнее. И
вот приходило время экзаменов. Экзаменов я всегда боялся и входил в
аудитории в числе последних, уже опустошенный страхом. Правда уже за
столом я успокаивался. Были очень суровые преподаватели, к которым за
зачетом приходилось ходит не один раз, например, преподаватель Азриель,
фамилию которого мы переделали на Азверель. Было и вовсе страшно, когда
пару раз пришлось экзамены пересдавать.
Мы изучали все виды химии: общую, органическую, неорганическую, количественный
и качественный анализ, физическую, коллоидную. Были даже лабораторные
с радиоактивными материалами. Мы спускались в подвал, где был источник
радиации в мощном свинцовом контейнере, открывали крышку и осторожно
держа свой образец в специальном держателе над источником, ни в коем
случае над ним не наклоняясь, экспонировали образец заданное время,
а потом стремглав (время полураспада изотопа было небольшое) бежали
в другой корпус измерять наведенную радиоактивность. Надолго запомнятся
лабораторные по количественному анализу - надо было точно, до сотых
грамма, определить количество анализируемого вещества. Мы периодически
со своими результатами подходили к преподавателю и называли цифру. Он
говорил - Больше, или меньше и так несколько раз, пока мы не угадывали
или не определяли точно.
Интересно было на старших курсах, когда началась специализация. Тогда
еще не было персональных компьютеров и информатику не изучали поголовно,
начиная со школы. Учились мы сначала на совершенно уникальной технике.
Первая наша машина (отечественная!) была "Сетунь", созданная
МГУ. Она работала в троичной (!) системе, была одноадресная (!, кто
писал программы в кодах, оценит) и программа размещалась на бумажной
перфоленте. Позже мы ознакомились с более совершенной отечественной
техникой, машинами "Мир", "Наири", "М-220".
Интереснейшие люди, такие, как Чигорин, читали нам лекции по вычислительной
математике. С ним мы успевали поговорить и о жизни. Мы были пионерами,
осваивали новую в стране науку "Химическую кибернетику", которая
создавалась нашими преподавателями у нас на глазах. Не было еще создано
учебников, многое переводилось с зарубежных статей и книг и преподавалось
нам. Свои знания по математическому моделированию мы подкрепляли работами
на опытных установках, где получали и обрабатывали экспериментальные
данные. Наиболее продвинутые и интересующиеся наукой ребята сотрудничали
на кафедре и после окончания института там остались. Кафедру возглавлял
Виктор Вечяславович Кафаров, впоследствии ставший академиком. Этот человек
умело вел работу кафедры - здесь защитилось множество кандидатов и докторов
наук. Кафедра была дружной семьей, где властвовал и купался в лучах
славы Виктор Вечяславович. В стране были и другие школы моделирования.
Одну такую возглавлял М.Слинько - ярый враг нашего шефа.
Наша группа почти сплошь состояла из москвичей. С некоторыми я дружил,
у некоторых бывал дома. Запомнились Саша Дудоров, с которым мы много
времени провели вместе, Костя Педан, он приучал меня к мировой литературе
и однажды дал большой список книг, которые необходимо прочесть, Женя
Смородкин, Саша Малых, невозмутимый юноша, настоящий московский интеллигент,
рассудительный Витя Рудаков, Ирина Жерновая - тонкая художественная
натура, представьте, она играла на арфе! Появились первые семейные пары.
Не забуду, с каким упоением один молодой супруг рассказывал нам, холостым
ребятам, о прелестях супруги и брака.
Дружил я с ребятами и девушками из других групп. Лучшими, задушевными,
были: Володя Мейнцер, который хорошо пел и играл на гитаре, Боря Надточий,
с которым можно было поделиться любыми секретами, Володя Бушков, похожий
на вечного школьника из-за своего вида и голоса, Эля Вельзе, с которой
я также мог обсудить любые, вплоть до сердечных, проблемы.
У меня еще не было девушки, но неясные чувства уже шевелились во мне
и наверное потому не прерывалась почтовая связь с моими старыми подружками
- Людой Усковой, нашей давней соседкой по квартире, которая к тому времени
превратилась в красивую девушку и с Ией, моей школьной неразделенной
любовью. Письма становились все длиннее и скушнее, промежуток между
ними то же, и наконец их поток совсем заглох. Я вдруг заметил, что рядом
со мной учится Шурочка Воронина.
После окончания первого курса я поехал на целину. После нее, нам, необщежитским,
обещали жилье на Соколе, в Москве. Увы. Оказалось, что наша подмосковная
прописка, а без нее нельзя было встать на воинский учет, сыграла с нами
глупую шутку. С этой пропиской нас не могли поселить в Москве. Бесполезно
было доказывать, что она временная, это не помогало. Началось "хождение
по мукам", которое длилось несколько месяцев. Это время я жил то
у дяди Бори, то нелегально в общежитии. Папа подключился к борьбе за
прописку, сам приехал в Москву и ходил со мной по инстанциям. Насмотрелся
я тогда на чиновничью власть и людские муки. Люди сидели часами, чтобы
получить отказ. Прошли все инстанции - областные и городские, дошли
до Петровки. Все тщено. И вдруг нелепое постановление отменили. Я стал
полноправным членом студгородка.
На несколько лет окрестности метро "Сокол" стали мне родные.
И, конечно же я их подробно изучил. Возле метро (на другой стороне проспекта)
был кинотеатр в полуподвале, подальше, на Песчаной улице уже современный
кинотеатр "Ленинград", в который мы с Шурой неоднократно ходили.
Здесь же на Песчаной была и баня, популярная у студентов. На улице росли
каштаны, так непривычные мне, северному жителю. Весной, в цвету, каштаны
были великолепны. В этих же местах сохранился и уникальный для многоэтажной
современной Москвы поселок "Сокол" - маленькая деревушка в
городе. Возле метро стояла церковь Всех святых - поместье грузинских
царей, а рядом остатки кладбища с погибшими в гражданскую войну белогвардейцами.
На нашей стороне проспекта были свои достопримечательности. В первую
очередь, конечно, наш студенческий городок из нескольких корпусов, в
одном из которых был душ, в другом буфет и столовая, где можно было
пообедать. Неподалеку, на Рижской железной дороге была станция "Красный
Балтиец" и клуб, где мы смотрели кино и ходили на концерты. Со
станции на электричке можно было уехать в Покровское-Разумовское и погулять
в великолепном старинном парке.
В комнатах общежития жило по несколько человек - у старшекурсников
по два человека, у остальных побольше. В общежитии было все, и плохое
и хорошее. Хочешь окунутся в "грязь", пожалуйста. На первом
этаже, через окна, втаскивали проституток и "работали" с ними
целыми комнатами. Можно было окунуться в пьянство. А можно было выйти
в вестибюль, где вечером почти всегда кто-то играл и пел под гитару,
и присоединиться к компании, слиться с песней. Отмечали дни рождения,
праздники, не без вина конечно, играли свадьбы. Бывало в одной комнате
жило по две пары, каждая на своей постели.
Одно время я сильно увлекался телепатией и мы с ребятами проводили
вполне удачные опыты. Что это было - удача, мистификация? Так и не знаю.
В институте поступил в радиокружок. Знакомился с работой коллективной
радиостанции института, приобщался к радиоспорту, но показалось все
это скучным. До сих пор помню позывной радиостанции UA3KPO (Ульяна,
Анна, Тройка, Киловат, Павел, Ольга).
В 1964 году с группой ребят весной побывал впервые в Ленинграде. Масса
впечатлений - от первого полета на самолете и от прекрасного города
с его могучей рекой и прекрасной стариной и музеями. В этом же году,
летом, с сестрой Ирой отдыхал на маминой родине в Топорне. В том году
завершилась реконструкция Волго-Балта и вода в Шексне поднялась так
высоко, как не было никогда. Пошла рыба. Ловили все. Даже бабки сидели
на берегах с удочками.
Летом 1966 ездил к тетушке в Жданов на теплое Азовское море. Пыльный
город не понравился. Показалось, что влюбился в тетину соседку. Написал
пару писем и чувство заглохло. Остались стихи о том, как возвращался
в Москву:
- Луна, как медная монета
- Светила в необъятном небе
- Трамвай по белым рельсам мчался
- В трамвае том герой наш ехал
- Чтоб завтра быть в столице милой
- Столица ж встретила прохладно
- Дул ветер, дождь с деревьев капал
- И снова вспомнил он о море...
Живя в Москве, жадно впитывал ее культуру, красоту. Весь центр в пределах
Садового кольца "изучил ногами". Очень нравились старинные
московские улицы в районе Таганки, откуда я ездил автобусом до дяди
Бори. Однажды я прошел пешком от Красной площади до метро "Автозаводская".
Очень нравилось в Кремле. Празднично, зелено, такие просторы на Москву-реку!
Обошел все соборы Кремля, любовался на колокольню Ивана Великого, похожую
вместе с рядом стоящими храмами на белого лебедя, вытянувшего вверх
к небу свою прекрасную голову. Был поражен безлюдностью и красотой под
самыми стенами Кремля у Москвы-реки. Впервые побывал во Дворце Съездов,
где смотрел "Бахчисарайский фонтан". Знакомство с Шурой, ставшей
заядлой театралкой благодаря своей подруге, подвигло меня на посещение
театров. Где мы только не были. Большой (на самой верхатуре на неудобных
местах мы смотрели "Войну и мир"), Малый, МХАТ, театр кукол
Образцова, Театр Маяковского, Современник, Театр Сатиры, Театр Эстрады,
театр Вахтангова и другие. Впервые в жизни в зале Чайковского я услышал
орган. Перед концертом у меня было такое волнение в предвкушении необычной
музыки, что я думал - не выдержит сердце. С Шурой по абонементу прослушали
целый курс об органной музыке, слушали величайшего гитариста Иванова-Крамского.
Кто может похвастаться что он слышал совместное исполнение музыкального
произведения на гитаре и органе? В старом здании МГУ на Моховой слушали
замечательного чтеца А.Каминку. Были на концертах Штоколова и видели
его великолепный успех, когда на бис он устроил еще одно отделение концерта.
Были на поэтических вечерах в Политехническом, где слушали авторское
исполнение стихов Коржавина, Кашежевой и других.
 
А сколько выставок мы посетили! Например, гигантскую, совершенно неожиданную
для меня выставку, посвященную Т.Г.Шевченко. Я узнал, что великий поэт
мог вполне стать великим художником. А музеи! Необычный, сказочника
Васнецова, богатейший - Исторический и Третьяковка, интереснейший -
Пушкинский.
Не забыл я изучить и Подмосковье. Особенно мне нравилась Ярославская
дорога на которой, как ожерелье были нанизаны такие прекрасные "бусы"
- Мураново, Марфино, Абрамцево, Загорск, Александров, Ростов, Ярославль,
Вологда.
Как сейчас помню погожий летний день, когда я с Шурой и ее подружкой
Валей Квасовой поехали в Абрамцево. Мы бродили по великолепным перелескам
и лужкам, по мостику над прудом, много фотографировали. Любовались изящной
васнецовской часовенкой и "Девочкой с персиками" в музее.
  
 
Незабываемое впечатление осталось и от поездки в Клин к дому Чайковского.
Прекрасный солнечный осенний день "золотой осени". От станции
идем пешком, узнав у прохожих дорогу. Переходим реку Сестру,( такое
необычное красивое имя,) синь неба вверху и синь неба в воде. Вот она,
усадьба Чайковского. Двухэтажный деревянный дом, колокольчик у входа.
Кажется, позвони, и дверь откроет хозяин. Рассматриваем у дома посаженные
знаменитыми артистами и музыкантами деревья [Собинов и др.]. Все вокруг
усыпано опавшим золотом листвы. Красиво - золото листьев и лазурь неба.
Внутри дома уютно и замечательно - впечатление, что хозяин вышел ненадолго.
На втором этаже комната - фонарик с разноцветными стеклами. На самом
почетном месте рояль. Два раза в год - в день рождения и смерти на нем
играют выдающиеся пианисты. Во дворе круглое здание. Входим в него.
Там звучит прекрасная музыка Петра Ильича [Танец цветов и др.], долго
сидим и слушаем. Музыка звучит без перерыва. Одна мелодия сменяет другую.
Был с приятелем в усадьбе Тютчева Мураново, видел великолепные ландшафты
и памятники архитектуры в Марфино. С Шурой мы ездили в Ростов Великий,
Кремль которого, поразил меня своей сказочной красотой. Интересен был
и местный музей с необычной деревянной скульптурой. Все здесь дышало
сказкой, даже название озера НЕРО было весьма необычным и романтичным.
Не один раз побывал в Сергиевско-троицкой лавре. Поразило обилие верующих,
их истовость, контраст между веселым наружным видом храмов с голубыми
куполами и серебряными звездами и мрачным их содержимым - полутьма,
странные песнопения.
После второго курса мы всей группой, летом, поехали на практику в город
Славянск, что на Украине. Но перед этим случилось весьма неприятное
событие.
Сначала было письмо от моего друга Саши из Ленинграда, где он учился.
Саша писал, что наш общий друг Игорь Маланов, учившийся в Москве в МИФИ
попал в очень неважную историю - он находится под следствием и обвиняется
в воровстве, кроме того он запутался со своими женщинами и имеет незаконорожденых
детей. Саша просил съездить на Каширку и узнать подробности от его соседей
по общежитию. Действительно, с Игорем мы учились в одном городе около
года, но встречались редко - были далеко друг от друга, да и у каждого
были свои дела. Чаще удавалось встретится на родине, в Вологде, куда
мы оба приезжали на каникулы. Уже там, на каникулах, при посещении Игорем
нашего дома возникли подозрения. Были рассказы о какой-то странной работе
со сказочными заработками, новые вещи на Игоре. Мой отец сразу обратил
на это внимание.
Вскоре меня вызвали на допрос к следователю, и все выяснилось. Игорь
воровал в общежитии МГУ, эпизодов были десятки. Следователь мне показывал
пухлое дело с фотографиями вещдоков и следственными экспериментами.
Конечно я рассказал все, что знал о Игоре, но от присутствия на суде
отказался. Во-первых я не представлял, как я могу видеть Игоря, во-вторых,
надо было ехать на практику. Я был потрясен! Мой друг Игорь, умный (не
каждый поступит в МИФИ), разумный, непререкаемый авторитет для меня
оказался вором! Потом мне случайно в руки досталась милицейская газета,
где расписывались "художества" Игоря. И вот уже прошло много
лет и почти ничего не знаю о Игоре. Слышал, что он живет чуть-ли не
в Якутии, женат на местной женщине, которая родила ему троих детей,
учительствует. Иногда Игорь мне снится и так хочется с ним встретиться.
Практику в Сумах проходили на химическом содовом комбинате. Жили в
частных домах у хозяев. На комбинате ходили по цехам, изучали процесс,
рисовали технологические схемы. После практики все были обязаны предоставить
отчет.
Делали мы также экскурсию на карандашную фабрику, находящуюся в этом
же городе. Я узнал много нового о том, как делаются карандаши, увидел
это своими глазами. Оказывается, лучшие карандаши делаются из кедра.
Было лето, жара и мы конечно этим пользовались. Загорали и купались
в речке, а иногда и в теплых стоках комбината (так делали местные жители),
ходили вечерами к друг другу в гости на посиделки. Мои чувства к Шуре
все разгорались, но одновременно нравилась еще одна девушка - веселая
симпатичная евреечка. В городе на улицах необычное дерево - шелковица
с белыми или черными приторно-сладкими ягодами. Местные жители на ягоды
не обращали внимания, а мы полакомились.
Один раз мы ездили в близлежайший Славяногорск на Северном Донце. Места
удивительно красивые - Донская Швейцария, одним словом.. В меловой горе
над рекой находились остатки подземного монастыря и мы, конечно, исследовали
его подземные ходы. На горе - громадный памятник революционеру Артему,
с которым в войну, так и не смогли справится фашисты. Плавали по Донцу
на лодках, купались, загорали.
Зимой на предпоследнем курсе с Сашей Дудоровым на три месяца уехали
на практику в город Сумы на Украине. Другие, небольшими группами, разъехались
по всей стране. Шура оказалась очень далеко - в Ангарске, под Иркутском.
Химический комбинат был огромен и совершал удивительное превращение
- из черного порошка в результате сложного и длительного процесса получались
ослепительно белые титановые белила. Ходили по цехам, изучали отдельные
аппараты, стадии, зарисовывали схемы. Конечно, походили по городу, были
на его Красной площади, заметили много строительства, при нас стали
ходить троллейбусы, участвовали мы в выборах.
На третьем курсе пришла любовь со стихами, взлетами и падениями чувства,
надеждами, разочарованиями и объяснениями. Но это отдельная история.
На последнем курсе нас определили на дипломную практику. Я попал в
ГИАП - Государственный институт азотной промышленности, который потом
более десяти лет играл большую роль в моей жизни. Здесь я познакомился
с сотрудниками отдела математического моделирования, возглавляемого
В.И.Мукосеем. Дипломную работу, посвященную моделированию одного химического
аппарата, я делал под руководством Светы Марковой в лаборатории Ю.А.Соколинского.
Света - дородная, спокойная, умная женщина, приехавшая и устроившаяся
в Москве несколько лет назад, делала кандидатскую диссертацию и эта
работа должна была войти в нее, как часть. Не сложилось. Через много
лет я узнал, что моя работа вошла в диссертацию совсем другого человека.
В отделе оказалось множество интереснейших талантливых людей, с которыми
я близко познакомился уже через три года спустя, когда поступил в ГИАПе
в аспирантуру. А пока я знал одну Свету и Юрия Абрамовича, который позже
стал моим руководителем. Работать было интересно. Интересно было строить
математическую модель, делать ее реализацию на ЭВМ. Пришлось освоить
программирование в кодах и работу на ЭВМ. Время прошло быстро и интересно.
Моя работа была нужна институту, лаборатории, смежному отделу. Было
даже сделано несколько копий моей работы. Позже, в мае, с данной работой,
моей первой научной работой, мы со Светой выступили на Всесоюзной химической
конференции "Химреактор" в Киеве.
Наконец дипломная работа сделана. 27 февраля 1968 года я защитил ее
на "хорошо", а уже на следующий день вся наша группа во главе
с В.В.Кафаровым отмечала окончание института в "Будапеште".
Прошло 10 лет и мы, часть нашей группы встретились в Москве в ресторане
"Якорь". Много было разговоров о семьях и детях и практически
никто не хотел рассказывать о работе и своих делах.
ЦЕЛИНА
Я еду на целину! Решение это было принято на комсомольском бюро, где
рассматривались все наши кандидатуры. Едем в Целиноградскую область,
Атбасарский район в совхоз "Горького". Нас 110 бойцов. Будем
строить кошары и дома.
И вот мы уже в пути. Никогда так не ехал долго в поезде, наше путешествие
длится три дня. Пересекаем Урал, едем через длинные тоннели, за окном
все интересно. Потом начались степи - мы въехали в Казахстан.
Приехали в маленький городок Атбасар. Кроме нас в поезде еще множество
"целинников" из других московских вузов. Они поедут в другие
колхозы и совхозы. Нас встречают с оркестром. Идет маленький дождь.
Небольшой митинг с напутствиями и мы на автобусе едем на место.
Жить нас устроили в просторном бетонном зернохранилище. Девочки - налево,
за занавеской, мальчики - направо. Ничего, на улице жаркое лето. Утренний
подъем начинается с включения магнитофона. Вскоре этот ритуал несколько
усложнился - из-за надоевших за много дней песен, после включения магнитофона,
в него из какого-нибудь угла летел сапог, звук делали тише или вообще
выключали эту громыхалку.
Пейзаж вокруг нас примерно такой - направо - степь, налево - степь,
повсюду - степь. Правда, среди этого однообразия есть оазис - река Ишим.
Днем жарит беспощадное солнце, а ночью даже слегка прохладно. Ночи здесь
необыкновенные: небо, как черный бархат с яркими алмазами-звездочками.
Сначала работы нет. Наш командир проявляет недюжинные способности и
пробивает первый заказ. Срочно создается бригада плотников и землекопов.
В нецивилизованном краю появляется целая улица свежесрубленных туалетов.
Чуть попозже появляются бригады "карьеристов", их задача -
добыча камня в карьере, именно из него кладут кошары - круглые каменные
сараи для овец. Потом появляются бригады каменщиков и отделочников и
... настоящая работа закипела. Строим сараи, кошары, а набив руку и
двухэтажные жилые дома. Первый этаж дома строим из добытого в каменоломне
камня, второй из больших, нестандартных шлакоблоков, изготавливаемых
кустарно в городе. Чтобы сложить нормальную стену из камня нужен особый
талант - к уже положенному камню из кучи тщательно подбирается подходящий,
неровности заполняются раствором. Из-за отсутствия опыта процесс стройки
идет неспешно.
Задача моя и моего напарника - длинного, худого и немощного Коли Флерова,
сына знаменитого физика Георгия Флерова, создающего новые химические
элементы, приготовить раствор, положить его на носилки и маневрируя
с этими тяжелыми носилками между грудами камней донести и поставить
раствор на место. Отчаянный матерщинник Коля называет это все "китайскими
фокусами". Лишь в конце срока удается попробовать себя и на других
работах - каменщиком и штукатуром. Понравилась работа штукатура. Так
приятно превращать неровную и некрасивую стену в ровную и гладкую. За
время работы проникаем в секреты мастерства, теперь знаем, чем отличается
раствор для кладки, от раствора для отделки. Один раз пришлось участвовать
и в создании целой бетонной балки. Так я узнал, что такое опалубка,
арматура и наполнитель и увидел воочию весь процесс производства. Вообще
вся наша работа тяжелая, с непривычки сильно устаю.
Первый раз ездил в город за шлакоблоками для нашего строительства.
Впечатления от города неприятные - город пыльный, малоэтажный, бедный,
многие дома продаются. Такое впечатление, что народ бежит от сюда.
Вижу мучения нашего командира. Совхоз дал ему в личное пользование,
для разъездов грузовик-развалюху. Водит он его сам. Все время проблемы
с починкой машины и с бензином. Возникают стычки с руководством из-за
машин для привозки нам песка и камня. Для местного начальства мы чужие
и нечего для нас стараться. Ездил несколько раз на песчаный карьер,
грузили песок. Тяжелая работа.
Местные жители - казахи и немцы. Есть, конечно, и русские. У немцев
- всюду чистота и порядок. Казахи, одетые с головы до пят, несмотря
на жару, ругаются и плюются, глядя на наш "раздетый" вид.
Мы работаем в плавках и купальниках. Особенно жителей раздражают наши
девушки. Говорят, что они даже своих жен никогда не видели голыми, а
тут ... Даже грозят, что зарежут, потом, правда, понемногу привыкают.
12 августа - День строителя, наш праздник! Нас приглашают в клуб. Пьяный,
весь перебинтованный председатель произносит речь в нашу честь и приглашает
нас на бешбармак. При этом говорит, чтобы много выпивки с собой не приносили,
всего одну бутылку водки. Нам смешно, у нас - сухой закон. Впервые едим
бешбармак - баранину, едим, как положено, руками.
Первый раз в жизни бреюсь, на подвиг меня подвинул наш командир, решив,
что я непотребно зарос. Незаметно проходит мой день рождения. Из наших
развлечений, самое сильное - ходим ночью на берег Ишима и сидим у костра.
Наиболее крутые из нас бьют домашних гусей, из расчета, раз гусь ушел
далеко от дома, значит он дикий, и проводят время у костра вкуснее.
Еще развлечение - поездки верхом на коне. Особенно коня замучила крупная,
плотная Валя, замучила она и других своей неутомимой страстью к животному.
К нам приезжали гости, наши соседи, студенты МИИ ГАИК и МИСИ. Пели
нам свои песни, обыграли в футбол и уехали.
Ездили с шефским концертом в соседний совхоз. Ехали несколько часов
по степи - во все стороны одинаковый пустынный вид, есть только наезженная
дорога под колесами и только вдруг, откуда ни возьмись появится чахлая
полоска деревьев - лесополоса, разделяющая поля. В клубе полный зал,
сидят даже с грудными детьми. Наши выступали хорошо. Были конечно накладки,
вроде объявления: "Любимая песня Владимира Ильича Ленина"
- Пара гнедых; под грянувшую со сцены колыбельную в зале дружно заплакали
все грудные дети.
В Местном клубе наш Витя Гуров интересно прочитал лекцию о жизни и
творчестве С.Есенина и очень здорово читал его стихи.
Последний месяц работали почти без выходных. По субботам пели наши
песни, а в выходной, который так долго ждали, часто не знали куда себя
деть - развлечений здесь мало.
Да, моя жена Шура, а тогда малоизвестная мне студентка, с содроганием
вспоминает такую сторону нашего быта, как дежурство в столовой. Печка
не растапливалась, макароны слипались, большое количество посуды не
успевало мыться.
Строители из нас оказались неважные - построили хлева с такими узкими
входами, что корова не пройдет. Вина прораба, недоглядел. Решили, ничего,
будут хранить в сарае дрова. Наши двухэтажные дома имели стены с наклоном
пизанской башни, настроенных туалетов явно было в избытке.
Материальная сторона нашей поездки то же подкачала. Когда вычли из
заработанного все нами проеденное почти за три месяца, то осталось получать
на руки совсем немного. Лучше всех заработали "карьеристы"
- по 300р, у нас, разнорабочих - по 100р.
СЬЯНОВО
Однажды нас с Шурой знакомые пригласили побывать в пещерах под Москвой.
Объяснили, что нужен крепкий рабочий комбинезон, который не жалко запачкать,
каска, теплая подстилка и надежный фонарик с батарейкой. Комбинезон
я нашел у тети Тамары, нашлось и все остальное.
Собрали все необходимое и поехали. Приехали под вечер в район Горок
Ленинских. Были уже сумерки. Наши опытные спутники отыскали вход в пещеры.
Нас, "чайников", проинструктировали, рассказали, как себя
вести в пещерах, объяснили технику безопасности. Рассказали нам и историю
этих пещер. Оказалось, это - бывшие каменоломни для добычи камня при
строительстве нашей белокаменной столицы. Имеются многочисленные входы
в пещеры, многие из них завалены. Были входы, в которые свободно проезжала
лошадь с подводой. Рассказали нам и "страшные истории" про
заблудившихся и пропавших в тех пещерах в разные времена. Пещеры эти
многокилометровые, не на все ходы имеются планы, поэтому надо вести
себя осторожно.
Затем нас провели узкими темными низкими ходами в небольшую пещерку,
где мы расположились. В небольшие ниши мы поставили свечки и тьма немного
отодвинулась. Мы поужинали и легли спать. Несмотря на то, что мы были
тепло одеты и под нами лежала теплое толстое стеганное одело, холод
из-под земли проникал в наши тела. Утром я проснулся от большой тяжести
на груди. Обнаружил отбойный молоток на мне и рядом лежащей Шуре. Шутники
принесли сверху это орудие с каких-то строительных работ. Позавтракали
при свечах.
Потом была неожиданная для нас встреча с группой спелеологов из МГУ.
Оказывается, студенты МГУ, эти энтузиасты, проводят все выходные в этих
пещерах. Для нас, "чайников", они с удовольствием провели
целую лекцию, где рассказали о неписаные правила путешествия по пещерам
и своеобразном этикете спелеологов: Так бумажки со стрелками или иными
знаками (маркеры), помогающие ориентироваться в пещерах, убирать нельзя;
тупики отмечены грудами камней, их не разбирать; если товарища нет более
двух часов, то его надо искать. Рассказали и о простейших правилах движения
по пещерам для начинающих: о правиле левой и правой руки. Это означает,
что идя вперед, надо сворачивать все время в одну сторону , например,
правую; а двигаясь назад, надо поворачивать уже в те проходы, которые
идут по левую руку. В пещерах надо передвигаться в касках, возможно
падение камней с потолка.
Потом мы вдруг обнаружили пропажу двух наших товарищей. Все всполошились.
Опытные спелеологи ринулись в ближайшие ходы. Поиск оказался безуспешным.
Кто-то догадался предложить поискать их наверху. И действительно, эти
два обалдуя, не сказав никому, выбрались наружу. Они сидели на высоком
берегу реки Пахры и о чем то беседовали. Вернули их назад, где их все
дружно отругали. Мы в это время все еще были под землей.
Далее началось самое интересное. Подкрепившись обедом мы отправились
в наше первое путешествие по подземному миру. Первым был поход на "водокап".
Водокапом оказался маленький родничок, из которого вода действительно
капала и собрать приличное ее количество в котелок было непросто. Чтобы
попасть к водокапу, надо было где пройти, где проползти по пыли и грязи.
У наших опытных спутников фонарики были укреплены на касках, как у шахтеров,
мы же свои фонарики держали в руках. Второе путешествие было к "шкуродеру".
Шкуродер был именной, в честь того, кто его прошел первым, и оказался
длинным очень узким ходом в небольшую пещерку. Ползти по нему было можно
только в определенном положении - одна рука вперед, другая прижата к
телу внизу. Все ощутили, каково было ПЕРВОМУ, ведь он не знал, пролезет
ли, ведь развернуться назад можно было лишь в самой пещерке. И последнее
наше путешествие было в самую большую пещеру с естественными сталактитами,
также именную - Зал имярек. Когда мы пробирались к пещере, нас "чайников"
пустили ползти под громадной многотонной плитой, опиравшейся на трех
камнях. Предупредили - плиты не касаться, может обрушиться. Оказывается,
нас разыгрывали - сами проводники двигались сверху по плите. И вот она
- пещера. Неровные каменные своды, освещенные многочисленными фонариками,
давили на сознание. Осмотрели сталактиты - природные сосульки из известняка,
созданные природой за сотни лет, значит эта пещера естественная.
Днем, наконец, выбрались наверх, к реке. А наверху такая красота! Светит
солнышко, тепло, внизу плещется речка, дует свежий ветер. И сразу стало
понятно, как прекрасно жить в этом светлом, надземном мире.
|
