Содержание
ВОЛОГДА
Восемь веков стоит на русской земле город Вологда. Еще не был построен
красавец Петербург, не было еще и самого Петра I и ничто не могло поколебать
значение северной столицы страны. Шли по реке Вологде барки с хлебом
и мягкой рухлядью, а навстречу им корабли заморских купцов. Кипела жизнь
на небольшой речке Вологде - здесь проходил северный торговый путь с
другими странами. Большое значение предавалось городу, как северному
форпосту России. Недаром на излучине реки, в Прилуках был выстроен могучий
и красивый Прилуцкий монастырь. Не раз Литва и Польша тревожили нашу
землю.
В Кирилловско-Белозерском монастыре, что в 120-и киломметрах от Вологды,
богатом землями, иконами, книгами и известном, как место ссылки опальной
знати, грозный Иван отмаливал свои грехи. А город Вологду по народному
преданию он хотел сделать столицей своего опричинного государства. Поэтому
он и начал постройку грандиозного собора святой Софии и Кремля. Но не
стала столицей Вологда. Когда Иван Грозный осматривал строительство,
перед ним "упадала плинфа красная" - как гласит народное предание.
Рассердился тут царь и уехал из города и больше в нем не появлялся.
Конечно не это было причиной бегства Грозного. Причина была иная, начался
в городе "великий мор" и царь решил не испытывать судьбу.
С Вологдой связан еще один эпизод жизни Грозного. В конце жизни царь
серьезно подумывал о бегстве из России. Была секретная переписка с английской
королевой, достигнута договоренность, но по различным причинам бегство
не состоялось. А путь Грозного за границу должен был начаться в Вологде
на английском судне.
Стараниями грозного царя появился в городе кремль с восьмидесятиметровой
звонницей и Софийским собором. Особенно красив собор в светлые июньские
ночи. Похож тогда собор на группу русских воинов в шеломах. Место для
постройки собора было выбрано самое удачное - на высоком берегу реки,
на "красной горке".
Левый берег реки в центре города застроен старинными каменными особняками
и изящными церквушками. Хочешь окунуться в старину города - иди сюда,
в центр, к кремлю и смотри, смотри. На правой же стороне реки, неподалеку
от собора можно увидеть очень красивую и необычную по архитектуре церковь
Варлаама Хутынского, а пройдя чуть дальше, в сторону Прилук, попадешь
на Ленивую площадку к обелиску в честь 800-летия города.
На этой же, правой стороне, но в противоположном направлении, недалеко
от пристани можно увидеть еще одну достопримечательность города - домик
Петра I. Это дом голландского купца. Здесь Петр гостил трижды. Еще сравнительно
недавно у домика на массивных чугунных плитах стояли пушки с ядрами.
Над дверью дома изображение древнего герба города - рука с карающим
мечем - городу не раз приходилось обороняться от врагов. Сегодняшний
герб города более выразителен - здесь изображен лось - житель наших
лесов, елочка - означает обилие хвойных лесов, корабль под парусами
- рек и озер на Вологодчине хватает, и год основания города 1147. В
домике Петра можно увидеть его личные вещи, узнать о его жизни в Вологде,
увидеть отпечаток его громадной пятерни.
Обилие лесов вокруг города позволяло в большом количестве строить деревянные
постройки. Сохранившиеся деревянные дома с красивой резьбой сохранились
в основном в левобережье, в Заречье. Чтобы их увидеть, надо пройтись
по набережной, по улице Чернышевского. Есть такие постройки и на правой
стороне, например, на улице Герцена. Здесь можно увидеть величественный
деревянный дом с колоннами (дом Левашева). Необычно, под старину, уже
в наше время построен Дворец культуры железнодорожников (Ведь город
кроме речного порта имеет и крупный железнодорожный вокзал). Все его
здесь зовут Клуб КОР (Клуб Октябрьской революции). Из старых построек
хотелось бы еще выделить здание театра кукол. В наше время город украсился
современными зданиями из стекла и бетона. Из наиболее значительных и
интересных отмечу здание областного театра и его внтреннее оформление,
а также здание обкома партии.
В городе, кроме домика Петра I есть и другие музеи. Наиболее богатый
и интересный - это краеведческий музей, что находится на территории
Кремля. Приглядись к стендам с картинами природы, как все искусно сделано
- деревья, цветы словно настоящие, а ведь все это изготовлено из цветной
бумаги. Мастер этих волшебных картин Кочин уже дважды устраивал выставку
своего творчества в Москве и они имели большой успех. Интересно посмотреть
на обстановку в старой дореволюционной крестьянской избе. Интересны
прялки, туяса, шкатулки, северная чернь, деревянные скульптуры - все
эти, ранее обыденные для быта вещи, являются сейчас культурными ценностями.
Особого осмотра требует раздел древнерусской живописи. На Севере, в
частности в вологодской глубинке наиболее полно сохранилась наша древняя
русская культура - предметы быта (прялки, туеса и пр.), иконы, старинные
русские песни и обряды. В Вологде есть государственная реставрационная
мастерская, где древние иконы, привозимые из экспедиций на Север, восстанавливаются,
раскрываются. Они то в основном и пополняют коллекцию музея. Северное
письмо своеобразно - порой в них заметен примитивизм, наивность автора,
но они всегда неимоверно хороши своим колоритом и интересной композицией.
Хорошо пройти по галерее сначала одному, посмотреть на суровых Никол,
Спасов, прекрасных и строгих Марий, а потом еще раз пройти мимо тех
же икон с экскурсоводом. И окажется, что иконы, которые тебе сначала
казались все на одно лицо, очень индивидуальны и неповторимы. Не забудьте
зайти в Софийский собор, где можно полюбоваться прекрасными фресками.
Здесь же, на территории Кремля можно посетить и картинную галерею, где
можно увидеть как картины старых мастеров, так и заслуженно известных
наших современников.
Вологда до революции - место ссылки революционеров. Здесь же находилась
пересыльная тюрьма (ул.Герцена, недалеко от моста через Золотуху). В
ней некоторое время пребывал Иосиф Сталин. Теперь здесь музей, где можно
узнать о деятельности большевиков, а еще подробнее обо всем этом можно
увидеть и услышать в филиале музея ссыльных революционеров - в доме-музее
Марии Ильиничны Ульяновой, сестры Ленина, где она пребывала в ссылке.
Город имеет и свою богатую литературную историю. Здесь жил поэт Батюшков,
поэт, которого Пушкин считал своим учителем, герой Отечественной войны
1812 года побывавший с нашими войсками в Париже. Злой рок преследовал
поэта - последние тридцать лет своей жизни, будучи умалишенным, он прожил
не выходя из своего дома. В конце жизни к нему вернулось сознание, но
... простуда привела его к смерти. Похоронен великий поэт на территории
Прилуцкого монастыря, а на доме, где он провел свои последние годы жизни
прикреплена мемориальная доска. В Вологде жил поэт Сиротин. Кто не слышал
его песни - "Улица, улица, улица широкая. Отчего ты улица стала
кривобокая?..."? Жили и бывали здесь, в Вологде и другие писатели
и поэты. Богата литературными талантами сегодняшняя Вологда. Здесь живут
и трудятся всем известные: Василий Белов (друг Шукшина, автор "Привычного
дела"), Ольга Фокина (поэтесса, лауреат Гос.премии 1976 года),
Виктор Астафьев ("Последний поклон", "Царь-рыба"
и др.), Полуянов, Романов и много других. В Вологде начинал свою литературную
деятельность нынешний главный редактор "Нашего Современника"
Сергей Викулов. Здесь, в Вологде жили и творили такие современные классики,
как Александр Яшин ("Угощаю рябиной"), Николай Рубцов, творчество
которого даже сравнивают с С.Есениным.
Хочешь увидеть, почувствовать Вологду - сходи на городской базар и полакомься
пирожками. Только здесь ты сможешь отведать великолепные пирожки с грибами,
рыбой и ягодами. Пройдись по ее старинным улицам, полюбуйся ее рукотворными
деревянными кружевами. Послушай своеобразную вологодскую речь, поговори
с людьми. Вологжане - люди доброжелательные и спокойные. Поднимись на
колокольню Кремля и весь город от края до края откроется перед тобой.
НА КАЛИНИНА
 
Улица Калинина идет от железнодорожного вокзала в сторону Заречья и
за улицей Советской, идущей от речной пристани в Центр переходит в улицу
Пионерскую. И хотя от вокзала до нашего дома довольно далеко, не менее
20 мин ходьбы, но дыхание дороги мы чувствовали всегда. В то время по
железной дороге ходили паровозы, и снег зимой никогда не был чист, а
между рамами собиралась черная угольная пыль. И дома наши, сколько бы
их не красили, не подновляли, никогда не были нарядными. А еще по ночам
или рано утром, когда на улице было тихо, мы слышали дальние гудки паровозов,
словно сказочные гигантские слоны передавали нам привет.
Наш дом светлого желтого цвета выделялся среди других домов, т.к. был
построен по оригинальному проекту пленными немцами, сразу же после войны.
В городе я видел еще один такой же дом, но не более. Наш дом стоял среди
деревянных домов и хотя был невысок, всего то два этажа, выделялся среди
общего ряда. В доме было 8 квартир - четыре на первом и столько же на
втором этаже. И жило в них более 30 человек. В то время редко кто имел
свою отдельную квартиру. Правда в нашем доме таких счастливцев было
довольно много - 5 семей, все же дом принадлежал важной конторе.
На второй этаж дома вела широкая лестница с хорошими деревянными перилами,
с которых я как-то, катаясь летел на первый этаж и здорово ушибся. Был
у дома и чердак, где некоторые соседи сушили белье. К дому примыкал
большой двор, со всех сторон огороженный крепким деревянным забором,
войти во двор можно было только через калитку, или (для отважных) через
забор. В конце двора, напротив дома, стояли деревянные сараи, в которых
жильцы хранили дрова, кислую капусту и всякий хлам, который не охота
держать в квартире, но жалко выбросить. Слева от сараев, в самом углу
двора, было таинственное и привлекательное место - помойка, запрятанная
в особый маленький дворик. Спины наших сараев упирались в спины таких
же сараев соседнего враждебного двора, который граничил с нами и справа.
У заборов жильцы возделывали грядки, на которых в основном росли цветы.
Одно время я вдруг заинтересовался растениеводством. Кончилось это тем,
что в нашем северном краю я вырастил початки кукурузы, правда восковой
зрелости, которые потом гордо демонстрировал в школе. У левого забора,
как правило, складывалась поленница дров на зиму, а за высоким забором
находилось еще одно притягательное для нас, детворы, место - это детский
сад. Между детским садом и непосредственно домом, было темное и таинственное
местечко - там, в узкой щели между забором и домом можно было спрятаться,
перелезть через забор на улицу или в детский сад, залезть на пожарную
лестницу, пописать, если вдруг прихватило.
Вся наша жизнь проходила во дворе, на улицу выходили редко, ведь мальчишки
из соседнего двора могли запросто побить. Зимой лепили что-нибудь из
снега, играли в полярников. Весной по лужам и ручьям пускали кораблики.
Если корабликов не было, довольствовались щепочками и горелыми спичками.
Летом было раздолье. Можно было играть в казаки-разбойники, в двенадцать
палочек, в прятки, в лапту, бегать только по дереву, играть в футбол,
да мало ли что еще. Для маленьких во дворе была песочница. А если кому-то
покупали велосипед, то меньше всех катался его владелец, во всяком случае,
в начале. Не всегда наши игры были безопасны. Так играя в городки поленьями
дров, я рассек губу своему другу по двору Вовке.
А если наскучило во дворе, то перелезали во двор детского сада, тогда,
когда конечно никого там не было. Детский сад нас привлекал двумя вещами.
В центре его было большое бетонное кольцо с наклонными стенками, по
которым мы с удовольствием и бегали, воображая себя мотоциклистами,
мчащимися по вертикальной стене. Для чего было это кольцо, я так и не
знаю. Может, когда-то, это был фонтан. А еще в детском саду, в сторонке,
стояло одно загадочное сооружение в форме большой перевернутой серой
миски с рваной дырой на макушке, то же изготовленного из бетона. Мы
очень любили забираться на этот "дот". Летом бетон сильно
разогревался и было приятно полежать на покатом боку этого чудовища.
Кругом летали гигантские стрекозы, а в полутьме "дота" через
дыру можно было увидеть внутри всякий хлам - сломанные стулья, столы
и пр. И как было весело, но с холодком в груди, убегать в свой двор
от вдруг появившегося откуда то сторожа.
Кто был моими друзьями по двору, кто недругами? Практически все мои
ровесники и были моими друзьями. Сложные, вроде бы сопернические отношения
у меня были лишь с Игорьком. Его семья жила в отдельной квартире, жили
они побогаче, посолиднее, что позволяло Игорю иногда хвастаться передо
мной какой-нибудь новой игрушкой. Это мог быть какой-нибудь необыкновенный
мини-фонарик, записная книжка, да мало ли что может показаться громадной
ценностью в глазах пацана! Он был горд собой, он был единственным ребенком
в семье. И конечно нередко его гордыня вызывала во мне протест. И конечно
и ему хотелось утвердится надо мной физически. Поэтому бывали у нас
и драки. Его мама много лет тщательно следила за моей дальнейшей жизнью,
сравнивала, не проигрывает ли Игорек в "жизненной гонке",
не верила в мои успехи.
Моим лучшими друзьями по дому был сосед Вовка, и ровесник и друг сестры
- Саша. С Вовкой было интересно играть во дворе, с тихим Сашей в квартире
- что-то рисовать, мастерить.
Наша семья жила на втором этаже в квартире с еще одной семье. В квартире
из трех комнат проживало 9 человек - 4 взрослых и 5 детей. Мы были в
привилегированном положении, все же мой отец был офицер, а глава другой
семьи - простой шофер, и поэтому нас четверо располагалось в двух комнатах,
а они все - в одной. Несмотря на это мы все жили дружно. Мои родители
располагались в одной комнате с печкой, мы с сестрой в другой. В родительской
комнате стоял диван с полочкой, на которой, как тогда было модно, шагали
в ряд слоники (для счастья). Была еще кровать, стол, наверное, шкаф.
Телевизора тогда еще и в помине не было. В нашей детской, куда можно
было войти из родительской комнаты, стояли две кроватки, стол и шкаф.
На стене висел портрет нашего папы неизвестного мастера, на другой ружье,
которое я никогда не видел в действие и чеченский кинжал, который папа
привез с Кавказа.
Туалет, кухня, конечно, были общими с соседями. О ванной не было и
речи, ходили в баню. В прихожей был встроенный шкаф, в который было
так здорово забираться, прячась в пальто. Сидя в шкафу было хорошо слышно
соседей из квартиры рядом, чем мы и пользовались, воображая, что говорим
по телефону с соседскими мальчишками. На кухне была большая чугунная
плита, которая топилась дровами. Уже потом, если я конечно не путаю,
появился газ, душ, исчезла печка. С соседями, Усковыми, жили дружно.
Так, даже спустя десятилетия, разъехавшись по своим квартирам, мы встречались,
дружили одним словом. Разногласий с ними не помню, если только из-за
нашего домашнего кота Васьки, который, конечно приносил известные неудобства.
Исчез потом наш Васька, может, почувствовал свою скорую кончину от старости
и ушел куда-то помирать.
Весь дом представлял из себя некоторую более-менее дружную семью. Конечно,
одни соседи были более близкими друзьями, другие менее и редко никакими.
Все знали, что Зверевы с первого этажа, держаться обособленно, что Кичигины
со скандальной старухой, которая никогда не давала нам вволю повеселиться
и стучала кочергой в потолок, то же не задружишься. Остальные нередко
в теплые воскресные вечера выходили во двор, чтобы сыграть в домино
или карты, просто поговорить. Были и поездки за город практически всем
домом, позагорать, покупаться. Дружили семьями, дружили детьми, ездили
за грибами, катались за город на велосипедах. Взрослые собирались на
праздники и дни рождения, ходили к друг другу в гости. Мужчины любили
сыграть в картишки, все остальные не брезговали сыграть в лото. Ведь
так весело! "БАРАБАННЫЕ ПАЛОЧКИ!", "ТУДА-СЮДА!",
"ДЕД!", "ОЙ, У МЕНЯ КВАРТИРА!", "ЧЕРТОВА ДЮЖИНА!",
"Я ЗАКОНЧИЛА ВНИЗУ"...Особенно хороши были новогодние вечера,
ведь нас, детвору, ждали подарки и нарядная елка.
У папы и мамы конечно была своя взрослая жизнь, о которой мы, дети
знали не очень много. Знали и видели, что наши родители любят друг друга,
что у них много друзей и мы бывали у их друзей в гостях. Помню, как
поразил меня в гостях у знакомого папы, Чижикова, тогда еще очень редкий
прибор - магнитофон. Мы частенько ходили в гости к Горшковым, где бывали
шумные застолья. Только сейчас я узнал, что Герман Горшков был родственником.
Его жена была сестрой мужа моей тети Нади Масленниковой. Были в Вологде
и другие родственники, которых мы вместе с родителями посещали. Очень
хорошо помню Марию Константиновну, двоюродную сестру мамы - солидную
женщину с прокуренным голосом. Помню, что она была медиком. И самые
частые посещения у нас были к Марфе Васильевне Головкиной и ее мужу.
Марфа Васильевна, или для всех просто тетя Марфуша была теткой моей
маме, сестрой моего дедушки Иван Васильевича Кубышкина. Долго они жили
в бараке, недалеко от пристани. С тех пор навсегда мне запомнился быт
барака и его неповторимый аромат из пищи, керосинного газа и сортира
- аромат неустройства, аромат беды. Тетя Марфуша, как все Кубышкины,
почти до конца жизни была неунывающим веселым человеком, несмотря на
множество бед, валящихся на нее. Смерть дочери красавицы от рака, полное
"отторжение" внуков от бабушки - зять после смерти Нонны женился
на другой женщине и чтобы не травмировать психику жены и детей оборвал
всякие связи с бывшей тещей; паралич мужа, да и просто житье в этом
бараке не могло прибавить оптимизма. Какие великолепные пироги с рыбой
(такие пекут только в Вологде) пекла тетя Марфуша. Как она могла заразительно
смеятся! Помню, когда у нас дома появился магнитофон, то мы записывали
свои голоса и все удивлялись, что они так не похожи на реальность. Однажды
при встрече с Головкиными, мы записали, как поем песни - хором и соло.
А потом с интересом стали слушать. Услышав свое исполнение песни тетя
Марфуша не могла удержаться от смеха и мы все вместе долго, до слез
смеялись. А какие тосты она знала! Самым любимым был - Изыйди нечистый
дух, останься чистый спирт. Во имя Отца и Сына аминь! К концу жизни
Головкиным повезло, им наконец дали маленькую квартирку, которая потом
перешла какой-то молодой женщине, опекунше тети Марфуши. Когда старики
Головкины стали совсем беспомощными, мои родители взяли полное шефство
над ними - мыли их раз в неделю, стирали белье, приносили продукты.
Когда же моим родителям стало тяжело управляться, пришлось стариков
отправить в Дом престарелых, где они их аккуратно посещали.
Осенью в нашем дворе начиналась заготовка дров. Весь двор был завален
бревнами. Нашей любимой игрой было бегать по этим бревнам, залезать
в пустоты между ними. Взрослые боялись за нас, гоняли нас, мы их не
понимали. Начиналась пилка и колка дров. Мы, пацаны, помогали своим
родителям. В воздухе стоял аромат свежераспиленных дров, и всюду было
слышно вжикание пилы. Укладывать поленицу - это тоже было большим событием.
Иногда неудачно сложенная, она разваливалась и все начиналось сначала.
Отдельное слово о помойке. Да, конечно, место было вонючее, и взрослые
всегда гоняли нас оттуда. Но сколько там было всего интересного. Мы
отважно прыгали в эту громадную деревянную коробку, заваленную всяким
хламом за каким-нибудь необыкновенным градусником со шкалой Рюмера или
за игрушкой. Запах нас не пугал. Но после того, как все содержимое помойки
стали обильно посыпать хлоркой, мы перестали ее навещать, она для нас
перестала существовать.
Притягательным местом были и крыши сараев, где мы бегали, перепрыгивали
на соседние крыши, прыгали с них зимой в глубокий снег. А где еще в
середине мая можно было найти снег, как не между сараями?
Наш быт, конечно, не кончался заготовкой дров. Время было тяжелое (а
было ли в России легкое время?), многое было в дефиците. И поэтому надо
было стоять в очередях за сахаром, многократно их занимая, или становясь
в несколько очередей. Были скандалы - "ВАС СДЕСЬ НЕ СТОЯЛО",
были огорчения, когда дефицит заканчивался. Нашей детской обязанностью
была покупка керосина, на котором работали наши керосинки и керогазы.
Ведь печку топили в исключительных случаях, когда пекли пироги или затевали
большую готовку. У каждого района была своя керосинная точка, где стояла
бочка, а за ней вился большой хвост из таких же пацанов. Керосин покупали
обычно раз в неделю. Родители нашего дома были очень занятыми и серьезными
людьми и потому мы с детства приучались к самостоятельности. Выражалось
это в основном в том, что в обед надо было разогреть пищу как для себя,
так и для родителей, забежавших на несколько минут с работы. Обычно
это был суп или щи и вареная картошка, которую надо было поджарить.
По домам утром ходили дородные женщины из села, продававшие молоко.
Каждая семья пила молоко от "своей знакомой коровы". Продавали
по домам и сушеные грибы, сущик. Сущик - мелкая сушеная подсоленая рыба
очень выручала зимой, как впрочем, и грибы. Из нее получалась неплохая
уха.
Раз в неделю ходили в баню, что возле Золотухи. Собирались тщательно,
в бане мылись не торопясь. Терли спины друг другу. Если не было своего
знакомого, просили потереть спинку любого. Начиналась баня с предбанника,
где тебе выделяли шкафчик. Ты раздевался, шкаф запирался банщиком, ты
получал номерок и шел в банный зал. В бане пар, шум, сначала ничего
не видно и неслышно, здесь даже какое-то особое эхо. Было здорово зажимать
и открывать одновременно два уха. Получалось что-то вроде "АА-АА-АА...".
Сначала надо было найти свободный таз и ошпарить его горячей водой из
под крана. Не приветствовалось, если человек занимал второй таз под
свои ноги. Потом найти свободную скамейку и то же облить ее кипятком.
Далее уже набиралась вода из двух мощных кранов с холодной и горячей
водой. Голову мыли мылом, никаких шампуней не было в помине. Мыли два
раза и так, чтобы волосы скрипели под пальцами. Потом обязательно с
мочалкой мыли все тело. Притягательна была парилка, но выдержать я там
мог совсем недолго. Нередко после этого ходил в предбанник отдышаться
и попить воды. Заканчивалось мытье обливанием из таза, температура воды
подбиралась по вкусу.
Выйдя из помывочной надо было крикнуть банщику, чтобы открыл шкафчик.
Несколько минут сидим с отцом отдуваясь на скамейке. Под нами старое
белье, под ногами то же. Потом, немного замерзнув, вытираемся и одеваемся.
Меня, совсем маленького, отец учил, как правильно одевать чулки, трусы,
майку, как найти перед у белья. Эти навыки заложены на всю жизнь. Из
бани выходим с удивительно легким, чистым чувством. Если наши женщины
еще не помылись, ждем их в зале. Потом, если родители в настроении,
в буфет. Взрослые пьют пиво, нам лимонад или сидр и очень редко, какой-нибудь
пряник.
Да, какое-то время у нас с сестрой была нянька. И хотя я хорошо ее
знаю и помню, но совершенно не отложилась в памяти наша детская жизнь
при ней. Наверное, очень органично она вписывалась в нашу семью. Помнятся
лишь какие-то полузабытые стертые эпизоды. Например, мне помнится, что
нас с сестрой и нянькой, снимали киношники. Что это, моя фантазия или
действительно было такое? Ведь я еще помню, что мы пытались в кинотеатре
в киножурнале увидеть себя.
И все же есть смутные воспоминания из совсем раннего детства. Я помню
детсад на Пионерской. Помню, как меня "пытали" манной кашей.
Заставляли съесть ее всю и не выпускали из-за стола. Наверное, поэтому
я возненавидел эту кашу на всю оставшуюся жизнь.
Помню эпизоды наших взаимоотношений с сестренкой. Я, как старший, пытался
играть с ней, развлекать ее. У нас не было фильмоскопа, но я уже знал,
что это такое, и из кубиков, фонарика и какой-нибудь картинки, мы в
темной комнате на стене создавали смутное изображение. Потом стали сочинять
свои кадры, рисуя их чернилами на белой бумаге и вставляя в наш "фильмоскоп".
Помню несколько дней у нас под кроватью жила приблудшая собака.
Город в то время ограничивался для меня нашей улицей и прилегающими
улицами, где жили мои друзья по школе. В школу, в магазины, в Дом пионеров
я ходил пешком. Раз в неделю с отцом мы ходили на рынок за мясом. В
праздники всей школой проходили демонстрацией по главной площади с привычной
фигурой Ленина. Заречье, в основном, было для меня чужой, непознанной
стороной.
Привлекательными местами города были для меня - центр с Каменным мостом
и Советской улицей, улица Мира с Золотухой, Соборная горка с Кремлем
и река Вологда.
Каменный мост, зажатый административными зданиями, переброшенный через
Золотуху, с табличкой "Каменный мостъ" всегда удивлял
своей необычностью. Пройдя, как бы через узкое горлышко моста мимо стоящих
на нем магазинов, выходишь с одной площади на другую, главную, с памятником
Ленина. Тебя охватывает невообразимо вкусный аромат пирожков. И действительно
трудно устоять, чтобы не зайти в знаменитую пирожковую, где на выбор
пирожки с мясом, грибами, рыбой, картошкой, творогом, да мало ли еще
с чем. Помню, как на той, неглавной площади, было многолюдно и весело,
когда город отмечал свое 810-летие.
Советская улица, одна из самых длинных, связывающая речную пристань
и центр города была мне всегда интересна и симпатична. Конечно в первую
очередь пристанью, где наверху всегда пыхтела какая-то странная машина,
периодически изрыгающая пар, а внизу стояли пароходы, зовущие в путешествия
в неведомые края. Именно отсюда я не раз плавал на пароходе в Кириллов
и не разу в далекий загадочный Великий Устюг, до которого аж 500 км!
В начале улицы, уже в центре города, я всегда любовался старинной гостинницей
"Северный якорь", мой взляд не пропускал и парк, где в обезглавленной
церкви был расположен кинотеатр "Искра".
Улица Мира шла от в центра уже от другого вокзала, железнодорожного,
вдоль Золотухи. Золотуха, маленькая вонючая речка, куда сбрасывались
все городские стоки, в том числе от нескольких бань, в центре города
впадала в реку Вологду. В центре города ее долина по обе стороны представляла
из себя дикий парк с редкими кафешками. В ряде мест берега ее были довольно
круты. Городу этот парк придавал определенный колорит. Улица Мира в
центре города и была главной торговой улице с многочисленными магазинами.
Именно здесь совершались все воскресные покупки.
Особый разговор о реке Вологде. Вот она красавица, хорошо видная с
"нашего" высокого берега, украшенная старинными храмами и
зданиями. Надо мной громадная колокольня и купола Софийского собора,
внизу женщины полощут белье, кто-то плывет на лодке, а вон есть и купающиеся.
Через реку переброшены мосты, их немного, всего два, но один из них
уникальный - деревянный.
Наше излюбленное место в городе - это городской сад железнодорожников
и клуб КОР, которые находились недалеко от дома. Сад казался нам просто
громадным и непроходимым. В последний раз, будучи в Вологде, и увидев
сад, я удивился - это наш большой сад железнодорожников? Тогда жизнь
там кипела. Вечером на площадке были танцы, а мы, дети, смотрели на
танцующих через прутья. Были аттракционы, пруд, на котором в праздники
устраивались фейерверки. В клуб КОР (лишь сравнительно недавно я понял,
что это значит. Клуб был построен в честь 25-й годовщины Октябрьской
революции - Клуб Октябрьской Революции. Ранее это сокращение у меня
связывалось с какими-то корреспондентами) мы ходили смотреть новые фильмы.
Ходили целыми семьями, заранее договаривались и покупали билеты. Хотя
это и не был поход в театр, но чувствовалась в душе некая торжественность.
Когда мы подросли, то забирались от дома довольно далеко. На велосипедах,
с соседями выезжали за город. У нас, детей, на определенных километрах
были свои тайники, где мы прятали свои сокровища - цветные камешки и
стеклышки, а потом их проверяли. Хороши были привалы, где так вкусно
поедались захваченные из дома бутерброды.
Летом, в теплую хорошую погоду, ходили на реку купаться. Купались обычно
в районе пристани. Если было много времени, то ехали в зону отдыха,
в парк Мира, что в Прилуках. От автобуса до парка надо было пройти через
кладбище с громадными тополями, кричащими на них грачами и запахом свежей
краски. Всегда замирало сердце. В парке было великолепно, а река особенно
чиста. Неподалеку слышался стук проходящего иногда поезда.
Зимой ходили на лыжах или по замерзшей реке в сторону Прилук, или шли
кататься в Кирики - Улиты. Маленькая деревушка, которую, кажется, так
никогда и не видел, знаменита своей церковью, где любвеобильный Есенин
в очередной раз, проездом, обвенчался опять же с очередной женщиной,
ставшей ненадолго его женой. Чтобы попасть в Кирики - Улиты, надо было
дойти до вокзала. Затем перейти через Горбатый мост мимо угрюмого, заросшего,
старого кладбища с храмом, в котором говорят, когда-то случилось несчастье
- обвалился пол второго этажа во время многолюдного праздника и погибли
люди. Пройти на лыжах через большое поле, это уже за городом; и выйти,
наконец, к лесу. Именно там, в лесу, нас и ждала награда - горки, с
которых мы без устали катались, ловко заворачивая между елок. До темноты
надо было вернуться обратно в город. Иногда, при ветре, в поле было
ох как не сладко.
М Е Н Ж И Н С К О Г О
На Менжинского мы переехали в 1958 году, когда моя сестра Ира уже училась
во втором классе.
Первое впечатление от нового места - какой большой дом, целых пять
этажей и три подъезда! Во дворе из земли торчало несколько могильных
плит, раньше здесь было кладбище, потом они куда-то исчезли. Рядом за
каменными стенами грозное управление КГБ. Оно то и располагалось на
месте старого монастыря. На углу улицы, по соседству с домом, стояла
церквушка. Тогда в ней был спортивный зал, но через год-другой ее снесли
и построили такой же дом, как наш. Стена КГБ была внушительна и загадочна,
покрашена в белый цвет. Вход на ее территорию был через арку в стене.
Там же стоял и часовой. Я был с отцом на территории его ведомства, в
столовой. Кормили вкусно и быстро. Посетителей обслуживали официантки.
Внутри от монастыря мало что осталось. Времена менялись, ведомство уменьшалось
и теряло свою загадочность и вскоре стену между нашим домом и КГБ разрушили,
исчезла и главная стена. Таким образом от монастыря остались лишь наши
воспоминания.
В глубине двора, у стены стояли многочисленные сараи, где хранилась
всякая рухлядь, бочки с кислой капустой и дрова. Дрова нужны были для
того, чтобы топить колонки в ванной. Через несколько лет колонки были
переведены на газ и все сараи были ликвидированы. Чуть подалее, двор
наш уже граничил со стадионом, на который мы с удовольствием проникали
зимой. Зимой стадион превращался в каток с веселой музыкой. Коньки мы
одевали дома и за вход естественно не платили. Еще зимой можно было
посмотреть соревнования конькобежцев всесоюзного масштаба. Помню, что
это было очень интересное и захватывающее зрелище.
Часть жильцов дома нам были знакомы уже давно. Они переехали сюда из
коммуналок на Калинина. Лучшими нашими друзьями оставалась семья Таранченко.
Переехав на Менжинского, в первую свою квартиру, мы оказались ближе
к центру города и рядом с работой родителей.
Здесь, в нашей двухкомнатной квартире с аркой я прожил 5 лет. Отсюда
я ходил сначала в семилетнюю школу N4 на Калинина, а потом, последние
три года, в среднюю школу N2.
В этой же квартире я заболел желтухой или по научному инфекционным
гепатитом. Где я заразился, так и осталось загадкой. Кто ее определил?
Не помню, кажется, школьный врач.
И вот я первый раз один, в больнице. Инфекционная больница в старинном
каменном доме на берегу реки, не на нашем берегу. Большая палата с высокими
потолками, с которых свисают белые шары-светильники. Нас человек 5-8.
Ничего не болит, кал - белый, как гипс, моча - наоборот, темная. Ничем
практически не лечат, кроме глюкозы. Только жмут на правый бок, да учат
при этом правильно дышать. Родители носят мне сладкое, это хорошо, но
все равно тоскливо.
Еще помню неистребимый запах хлорки. Каждый вечер нянечка протирает
пол в палате. За окном весна, так здорово светит солнце. В конце месяца
уже выпускают на больничный двор. Пробыл я там больше месяца. При выписке
впервые взяли кровь из вены, страшно, отворачивался, чтобы не видеть.
Анализ на билирубин. Год я нахожусь под наблюдением врача, раз в полгода
берут анализ крови. Мне можно есть в течение года лишь все пропаренное
и провернутое. Мама готовит мне котлетки на пару. Кажется хватает ее
лишь на полгода. Теперь я не могу всю жизнь сдавать кровь (о чем я не
очень расстраиваюсь) и должен помнить о своей печени.
ШКОЛА
О учебе в школах помню немного. Основные воспоминания сохранились о
последней, средней школе.
Так получилось, что я учился в трех школах. Первая, начальная школа
N20 на Калинина располагалась в красивом двухэтажном деревянном особняке,
украшенном резьбой, с высоким крыльцом. Деревянный коробчатый переход
соединял ее с еще одним небольшим зданием, библиотекой. Широкая лестница
вела на второй этаж, где и был наш класс. Там же, в большом зале располагалась
на возвышении сцена, где и проводились все праздничные выступления.
Помню лишь, что нас постоянно одергивали, чтобы мы не бегали по залу.
Помню свою первую учительницу, уже пожилую женщину Елизавету Михайловну.
Была она заслуженной учительницей. В памяти остались и вечера дома,
когда моя мама учила меня правописанию. Это были самые трудные уроки
- правильно и аккуратно написать палочки и крючочки в тетради. Маме
со мной было нелегко.
Последние годы в бывшем здании школы располагался детский сад.
В семилетнюю школу, здание почти напротив, мы всем классом были переведены
после окончания начальной школы. Семилетка располагалась также в деревянном
двухэтажном доме, лишенном всяких архитектурных излишеств. Сейчас в
этом доме находится какой-то колледж. Светлых воспоминаний об учителях
и классе не сохранилось. Наоборот, немало учителей мне запомнились,
как несимпатичные люди. Помню, что в нашем классе оказалось сразу несколько
второгодников, некоторые почти неуправляемые. Так двоечнику Кубареву
одна из учительниц была вынуждена бить по рукам линейкой, чтобы он ее
послушался. Помню первую, близкую смерть. В классе умерла наша ученица
Алла Горелик. Дело было зимой. Многие пошли на похороны. Я боялся. Учитель
биологии рассказала, от чего умерла Алла. Рассказывала и показывала
на учебных пособиях, что такое цирроз печени.
Здесь, в школе, меня приняли в пионеры. Я стал ходить в наш городской
Дом пионеров, где записался в судомодельный кружок. Мне поручили мастерить,
а вернее закончить модель катера-толкача. Шпангоуты, палуба, рубка,
кнехты... Все это было интересно... и тяжело, ведь я никогда не отличался
терпеливостью и аккуратностью. И все же катер получился под настойчивым
руководством инструктора. Более того, на какой то выставке он занял
одно из призовых мест. В Доме пионеров вообще было интересно. Так можно
было пойти в актовый зал и посмотреть репетицию какого-нибудь кружка
или бесплатно посмотреть кинофильмы. Помню я и сам одно время учился
там управляться с кинопроектором. Восхищали мощные дуговые светильники
в аппарате.
Здесь, в школе, у меня появились и мои первые друзья, с которыми я был
близок многие годы. Самые-самые мои друзья Игорь Маланов и Шура Малышев,
а так же Вова Кириллов, Юра Соснин и Юра Пластинин.
Игорь всегда поражал меня своей целеустремленностью и напором. Жил
он в старом деревянном доме на втором этаже со своей мамой, недалеко
от вокзала. Разговора об отце при мне никогда не заводилось. Мама была
экстравагантной женщиной и мало заботилась о сыне. У ней была своя жизнь.
Игорь был симпатичный высокий стройный спортивный юноша. В десятом классе
он ушел в вечернюю школу, надо было работать, с деньгами в семье всегда
было туго. С тех пор наши отношения несколько охладели, но продолжались
еще четыре года до его внезапной для меня посадки в тюрьму. Тогда я
уже учился в Москве на втором курсе института, а Игорь на первом в МИФИ.
Жили мы далеко друг от друга и виделись редко. От моего закадычного
Шурки из Питера приходит письмо - Игорь под арестом, замешан в десятках
краж в общежитии МГУ и пр. Я в шоке. Не может быть! Вскоре меня вызывает
следователь. Он мне показывает огромный том с фотографиями десятков
украденных чемоданов, с эпизодами следственных экспериментов. Я вижу,
как Игорь проникает в комнаты. Я узнаю, как за своего товарища из комнаты
он получает перевод из дома... Это Игорь, мой верный товарищ? Следователь
спрашивает. Рассказываю все, что знаю. На суде не присутствую, уезжаю
на практику. Еще, неведомыми путями ко мне попадает ведомственная московская
милицейская газета. Заметка про Игоря. Наверное это был для меня первый
серьезный удар по вере в человека. Я очень долго не мог опомнится от
этого. Только через несколько лет я узнаю, что Игорь живет в Якутии.
Женился на местной жительнице. Отец троих детей. Учительствует. Интересно
узнать, как он сейчас живет, где он?
Шура Малышев. Фамилия точная - небольшого роста, но всегда готовый
верховодить. Самый младший из большой семьи партийного работника. Друзья
мы с ним с первого класса. И везде не-разлей-вода. Сейчас он большой
человек в Питере - Главный специалист, заместитель Генерального директора
ОАО «Телекоминвест».
Вова Кириллов. У него, как и всех нас - семья со средним достатком
в плохонькой квартире рядом с заброшенным костелом. Именно у него мы
слушали магнитофон с плохими записями Битлов, Высоцкого, блатных песен,
стреляли из поджиги, мастерили приемники.
Юра Пластинин. Наверное самый умный из нас и невезучий. Сейчас
он разбит параличом. Не стеснялся показать, что любит маму и бабушку.
Участвовал во всех наших проделках.
Юра Соснин. Самый серьезный. Он и Кириллов поступили в академию
связи и закончили ее. Он уже давно пенсионер.
Здесь, в классе зародилась и моя первая любовь. Самой яркой, но не
самой красивой, в классе была Ия Сорокина. Ее смех, живость характера,
занятие балетом, редко кого из ребят могли оставить равнодушным.
Влюбился и я, безнадежно. Был я юношей крайне стеснительным и робким.
Сердце замирало от ее смеха, от ее взглядов и намеков. И конечно ее
фаворитом был не я, а мой дружок, красавец Игорь. В классе появились
пары. Стало интересно ходить на вечера и стоять в волнении у стенки.
На праздничные демонстрации нас не надо было загонять - лишний повод
встретиться друг с другом, поднять настроение. Раз Ия подарила мне на
день рождения книгу, и мне показалось, что на первой странице ею была
оставлена подпись, а потом стерта, и я долго пытался восстановить ее.
А каток! Сердце замирало от предполагаемой встречи. Вечера мы устраивали
и по домам, где было упоительно танцевать под пластинки. Наши отношения
с Ией со временем наладились и перешли в ровные, дружеские. Несколько
лет, уже будучи студентом, я получал ее длинные письма и открытки, пока
не влюбился в мою Шурочку. Потом все кончилось и я, к сожалению, ничего
не знаю про свою первую любовь.
В этой школе нам повезло с учителями. Особенно запомнились учителя
химии, почему-то часто менявшиеся, но все замечательные. Благодаря им
и родителям, купившим мне набор "Юный химик" я всерьез заинтересовался
химией, что и определило мою дальнейшую жизнь. Я участвовал в олимпиадах
- городских, областных и даже занял призовое место на областной олимпиаде.
Повезло нам с классным руководителем Валентиной Павловной, понимавшей
и поддерживающей нас во всем. Именно с ней мы дважды были классом в
походе. Но все кончается. Кончилась и наша учеба в школе.
Первые несколько лет после окончания мы навещали нашу "вторую",
заглядывали к нашей Валентине Павловне, которая позже стала директором,
даже показывали своих детей, а потом было некогда, незачем ...
ПО РОДНОМУ КРАЮ
После окончания девятого класса возникла идея совершить поход по родному
краю. Наша классная нас поддержала. Конечно не весь класс изъявил желание
участвовать в походе, но мы за количеством и не гнались. Выбрали маршрут
Вологда - Кириллов - Белозерск -Череповец - Вологда. Весь поход укладывался
в неделю. Мы собирались и плыть на пароходе и идти пешком и ехать на
поезде. Заранее договорились с турбазами в этих городах. Отправление
29 июня.
1. Вологда-Кириллов. Два дня плыли из Вологда на пароходе "Достоевский"
в Кириллов. Очаровало Кубенское озеро, по которому мы плыли почти сутки.
Берегов не видно, словно плывешь по морю. Ночевали на палубе, где и
любовались вечерней зарей. Играли в домино и карты. Когда было холодно,
шли вниз к машине, погреться. Железное чудовище за решеткой ворочало
своими смазанными суставами и завораживало взгляд своим бесконечным
движением. На нижней палубе стоял неповторимый и сложный запах от машинного
масла, речной воды, клозета и камбуза. На палубе мы садились на скамейку
тесно-тесно к друг другу с девочками, укрывались одним верблюжьим одеялом.
Наши рюкзаки стояли неподалеку.
Утро, вот и Кириллов со своим сказочным монастырем, отражающимся в
чистейшей воде Сиверского озера. Я отвел всех к своей тете Лиде на улице
Гагарина, это недалеко от пристани. Там я с радостью встретил свою сестричку,
которая приехала сюда раньше. Все оставили свои вещи у тети и отправились
разыскивать турбазу, а я лег спать.
На следующий день мы с Ирой пришли на турбазу и оттуда со всей группой
отправились на экскурсию по Кириллово-белозерскому монастырю. Замшелая
старина, могучие стены и башни, весь дух монастыря поразил. Особенно
запомнилась землянка основателя Кирилла, в которой он прожил несколько
лет. И здесь же, в монастыре, как бы в другом времени, школа глухонемых.
В этот же день, после обеда наша группа отправилась пешком в Белозерск.
С рюкзаками надо пройти 30 км.
2. Поход Кириллов-Белозерск. Первый день прошли меньше половины
пути. Сделали привал. Поставили палатку, приготовили суп, кашу и кофе
на костре. Все съели с большим аппетитом. Назначили дежурного у костра
и легли спать. Утром позавтракали, тем, что осталось и собрались идти
дальше, но помешал дождь. Отсиделись в палатке. Все промокли. Пришлось
развести костер и сушиться возле него. Вышло солнце, стало веселей.
Мы разобрали свой лагерь и отправились дальше.
У деревни Вогнемы переплывали реку на лодке. К вечеру все почувствовали
неимоверную усталость. При входе в город спросили, где находится нужная
нам школа. В результате мы оказались совсем в другом конце города. Пришлось
собрать все силы и идти снова. Спали без задних ног.
Наутро отправились осматривать город. Первое, что удивило - это канал
для судов вдоль Белого озера. Озеро неспокойное и мелкое, зато богатое
рыбой. Поразила и земляная насыпь, служившая когда-то укреплением от
врагов.
3. Белозерск-Череповец. Из Белозерска в Череповец плыли на пароходе
"Полоцк". Пароход маленький, палуба открытая, в общем он нам
показался хуже "Достоевского". Погода наладилась, стало жарко.
Вечером мы собрались на корме, где играли в карты и домино. Я с увлечением
рассказал всем о своем путешествии в Грузию. В полночь мы оказались
в Топорне, деревне моих бабушки и дедушки. Пароход стоял на пристани
40 минут и мне пришла мысль посетить бабушку и дедушку. В темноте я
влетел в грязь, пришлось мыть ноги, а потом уже стало поздно. Да и вообще
задумка моя была глупой. Ночью пошел дождь и на открытой палубе стало
неуютно. Пришлось убежать вниз. Какой-то добрый дядя пригласил меня
в свою каюту, где я немного поспал. Днем, в дождь, приехали в Череповец.
Череповец оказался вполне современным городом, больше нашей Вологды.
Старая часть города похожа на Вологду. Были в музее знаменитого художника
Верещагина. Самое сильное впечатление осталось от посещение металлургического
комбината. Громадные цеха, жар от печей, багровые отблески от расплавленного
металла. Красив разлив металла в ковши. Как красные огнедышащие змеи
ползут в цехе проката рельсы и как ловко с ними управляются рабочие.
В городе пробыли два дня. Ходили в кино, где я с замиранием сердца сидел
рядом со своей ненаглядной Ией. Были на водохранилище, где с Ией, Зиной
и Юрой смотрели, как на противоположном берегу, на аэродроме взлетают
и садятся самолеты. Во дворе Дома Пионеров, который нас приютил в городе,
играли в мяч.
Уезжали мы в Вологду на поезде. Пока Валентина Павловна ходила за билетами
на вокзал, мы на стояли в привокзальном парке с вещами. Пришли большие
ребята и стали приставать к нашим девчонкам. Шурка побежал за Валентиной
Павловной. Мы пошли из парка. И тут один парень стал приставать к Зине.
Я оттолкнул его и пошел за рюкзаком. Все уже были далеко впереди, когда
ко мне подошел парень, сунул мне папироской в лицо и стукнул в скулу.
Мой "подвиг" никто не видел и не оценил.
Моя полка в поезде была напротив Ии. Приехали в Вологду утром.
НА КАВКАЗЕ
Очень хочется вспомнить и записать по памяти мое очень давнее путешествие
на Кавказ. Было мне тогда 12 лет, и ездил я в свое первое дальнее и
самостоятельное путешествие с такими же сверстниками из Вологодского
Дома Пионеров, где я занимался в судомодельном кружке. Нас было 10 человек.
Старшей над нами была молодая женщина, пионервожатая.
Из Вологды мы приехали поездом в Москву. Было утро, а наш поезд в Тбилиси
отправлялся днем. Сдали вещи в камеру хранения и отправились на ВДНХ.
Выставка поразила нас своей огромностью и красотой, но времени к сожалению
было мало и вскоре с большим сожалением мы отправились на вокзал. Теперь
наш временный дом на несколько дней - поезд. Во второй день мы уже проезжали
Украину, ехали около Азовского моря, а потом показалось и Черное море.
Какая красота вокруг! Сочи, Адлер, Новый Афон - неведомые, фантастические
города и вокзалы. Если стоянка была большая, то выходили на платформу,
дышали южным праздным воздухом, наслаждались не видимыми нами ранее
картинами, фотографировались.
Мы побывали в городах Тбилиси, Мцхета, Батуми, Сухуми, Боржоми,
Гори. В городах останавливались в школах, ведь было лето и школы
были свободны. Останавливались на день-два. Переезжали от города к городу
на поездах, а из Батуми в Сухуми на теплоходе по морю. Уже не помню
в каком порядке мы посещали города, попытаюсь записать самые яркие впечатления
о каждом городе.
ТБИЛИСИ. В Тбилиси мы приехали ночью. В городе мы пробыли почти
неделю. Столица очаровала меня своей стариной, горным ландшафтом, обильной
зеленью, бурной Курой, зажатой скалистыми берегами. Конечно мы побывали
на главной вершине города, где был разбит сад им.Сталина и телевышка.
Сверху открывалась великолепная панорама всего Тбилиси. У подножья горы
мы побывали в Пантеоне, где похоронены знаменитые люди Грузии. Здесь
же покоится и наш Грибоедов со своей женой Ниной Чавчавадзе. С горы
мы спускались на фуникулере. Такой транспорт - маленькие вагончики на
канатной тяге я видел впервые и был в восторге от поездки. Крутые, извилистые
улочки города мне так же очень понравились.
Были мы в парке им.Дзержинского, где впервые увидели детскую железную
дорогу. Поразило то, что хотя протяженность дороги была всего один километр
и сделана она была в виде кольца, поезд и вагон были самыми настоящими,
а всем этим хозяйством управляли ребята. Побывали мы в зоопарке и в
Доме Пионеров.
С нашей пионервожатой познакомился очень приятный молодой человек. Потом
не однажды мы видели его в других городах, где останавливались во время
своего путешествия.
МЦХЕТА. Очень маленький старинный городок. Знаменит тем, что
является древней столицей Грузии. Из Тбилиси до Мцхеты мы ехали в ночь,
на поезде. Никогда я раньше не видел столько народу, сидели везде, даже
на третьих полках. Я оказался в тамбуре и всю ночь был вынужден слушать
стук дверей. Добрые люди предупредили, что на промежуточной станции
(названия не помню) надо крепко держаться за карманы, станция знаменита
своими ворами. Все к счастью обошлось, не выспавшиеся, с головной болью,
но мы добрались до места назначения без приключений. Поселили нас, как
обычно, в небольшой школе на берегу Куры. Да, это было то знаменитое
место, воспетое Лермонтовым в "Мцыри" - В слиянии Арагвы и
Куры был монастырь... В Монастырь, на другом берегу реки, мы попали
на следующий день.
Через реку, весьма бурную после дождя, мы переправлялись на лодке, кажется
за два приема. Монастырь возвышался перед нами на горе, на которую нам
предстояло подняться. Поднимаясь все выше, мы все лучше слышали прекрасный
мужской хор, доносившийся из храма. - Служба, подумали мы. Но увы, монастырь
был уже давно не действующим, хотя его и охранял сторож. Зайдя внутрь,
в полутьме собора, на могильных плитах мы увидели сидящую мужскую компанию.
Это были юноши, то ли отмечающие окончание школы, то ли окончание института.
У окон стояли громадные стеклянные бутыли с вином. - Как же они их сюда
затащили, подумал я, но вскоре уже знал, что на гору, с другой стороны,
есть дорога. А как же из нее наливают вино? - подумал я. Периодически
с бутылками и резиновой трубкой кто-нибудь подходил к бутыли, отпускал
в нее трубку и немного пососав, отпускал ее в пустую бутылку. Бутылка
наполнялась.Пение, с нашим появлением, прекратилось и нас пригласили
к столу. Лепешки, зелень, молодое вино - все это было так прекрасно
и необычно. Мы познакомились с очень приятными молодыми людьми, рассказывали
о себе, фотографировались у храма на память. Вид с горы на Мцхету был
замечательный - словно птица летишь над городом. Внизу видны две реки,
сливающиеся в один поток, причем одна река темная, другая светлая, мутная.
Прилепившись к скале над рекой бежит поезд. Помню, тут же , у храма
я запускал из пленки и фольги ракету, было тогда такое увлечение. Подошел
сторож и пожурил меня.
Без особых приключений переправились на свой берег. У некоторых возникло
желание купаться. Купаться в реке - равносильно было самоубийству и
желающие ринулись в фонтан во дворе школы, благо вода там была телая
и спокойная. Буйство эмоций привело к неприятному инценденту, один парень
распорол себе руку о трубку, подающую воду. Ничего, пострадавшему оказали
помощь и все обошлось.
На следующий день были в гостях у знаменитого в Грузии человека Мамулашвили.
Ему было более 80 лет и он имел в Мцхете сад и не простой сад, а сад,
выраженный на камнях - деревья на камнях, цветы на камнях. Каждый год
в Тбилиси устраивался праздник цветов с уличными шествиями, где Мастер
был главным участником. Как говорил Мастер, сад он свой начал с такого
эпизода. Очень давно он поступал в Университет, но провалился и пришлось
возвращаться домой. Расстроенный, он споткнулся о камень. Поднял его
и подумал, я докажу всем, что я не пустой человек, вот возьму и выращу
на этом камне цветок. Мы долго ходили по этому небольшому, но очень
интересному саду, рассматривали композиции из цветов, размещенных в
плетеных корзинках.
Помню еще, что в Мцхете мы попали на какой-то праздник, где впервые
я увидел красивые горские танцы в национальных костюмах, исполняемые
школьниками. Как красиво плыли по сцене девочки и как лихо, на кончиках
пальцев ног плясали мальчишки!
БАТУМИ. В Батуми мы, северные жители, впервые увидели теплое,
южное море. Восторгу не было конца. Хотя на море и немного штормило
- 3 балла, но кто нас мог удержать? Волны крутили, вертели нас, и мы
с пеной и песком в голове счастливые выныривали на свет божий.
Город был знаменит своим ботаническим садом на Зеленом мысу; тем, что
он пограничный (говорили в ясный день можно увидеть турецкий берег);
и тем, что он столица Аджарии.
То, что он пограничный, мы очень скоро убедились. Так, почти перед самым
отплытием в Сухуми, у нас пропал один парень. Мы волнуемся, не знаем
что делать. Вскоре он появляется, расстроенный - пограничники отняли
фотоаппарат. Старшая идет с ним разбираться. Вскоре возвращаются с фотоаппаратом,
но без пленки, парень снимал запрещенный объект.
Такое буйство растительности, как в Ботаническом саду, мы конечно не
видели нигде. Поразили пальмы, бамбук, цветущие магнолии, многочисленные
ядовитые растения, в том числе знаменитый анчар. Ходили по саду долго,
много фотографировали.
СУХУМИ. В город приплыли на теплоходе. Плыли ночью, на верхней
палубе. Новые, необычные ощущения. Кругом загадочное, темное море, морской
теплый воздух. Сам корабль - это же из другой жизни, праздник на яву,
музыка, огни, все люди кажутся счастливыми и праздничными.
В Сухуми в основном купались и загорали на пляже. Были в картинной галерее.
И конечно сильное впечатление осталось от Сухумского обезьяннего заповедника.
Обезьян в вольерах было видимо-невидимо. Нам рассказали, что обезьяны
здесь служат важными помощниками человека в поиске новых лекарств, но
они не показались мне несчастным "подопытным материалом".
БОРЖОМИ. Город порадовал глаз лесистыми горами и конечно мы
не могли не посетить Сад минеральных вод, ради которого и заезжали в
этот город. Пили воду "от пуза" из всех источников. Поразило
нас, детей, что вода всюду бесплатная.
ГОРИ. Ничем не примечательный городок, если не считать, что
именно здесь родился великий Сталин. Были в городе несколько часов.
Надеялись, что побываем в доме-музее великого вождя. Но увы, был понедельник,
традиционно выходной день для музеев. Посмотрели на музей со стороны.
Сам музей представлял собой двухэтажное каменное здание, а вот рядом,
под специальным навесом, стоял деревянный дом, в котором и родился Вождь.
Из допримечательностей еще лишь помню канавки по улицам, так привычные
в южных городах, не необычные для нас, в которые сметался мусор, уносимый
водным потоком в реку.
Из какого города мы возвращались домой, не помню. На улице лето, жара
и мы в поезде в одних плавках. Некоторое время едем вдоль моря. Бывают
остановки в чистом поле на несколько минут. Бежим и бросаемся в море,
а потом довольные возвращаемся в вагон.
|
