Обсудите задание с использованием электронной конференции
Прочитайте следующие научно-педагогические и литературно-художественные отрывки и примите участие в их обсуждении:
Каждый день, из года в год учитель входит в класс. Но ни один класс не повторяет другого, каждый неповторим. Более того, один и тот же класс постоянно меняется, ребята растут почти в прямом смысле слова не по дням, а по часам. В классе происходят события, меняются его настроения, увлечения на протяжении года, четверти, недели, одного дня и даже урока. И каждый раз, входя в класс, встречаясь с ребятами после уроков, вне школы, учитель сталкивается с чем-то новым. А это требует от него наблюдательности, анализа, реакции, каждый раз в чем-то не похожих на те, что уже были, каждый раз в чем-то уникальных.
Учитель дает уроки, иногда шесть в день, как правило, на одну и ту же тему в двух-трех-пяти параллельных классах. Из года в год, по одному и тому же предмету, многие годы по одной и той же программе. Но! Каждый урок не может быть точно таким же, как предыдущий. В двух классах невозможно дать абсолютно одинаковые уроки на одну и ту же тему. Классы ведь разные, и уроки получаются разные, даже если учитель этого и не хочет. А если он сознательно дает именно этот и никакой другой урок именно в этом и никаком другом классе, то каждый из уроков становится уникальным и для учителя, и для класса.
Все это бесспорно говорит о том, что профессия учителя самая творческая. И в нашей стране к ней так и относятся, оценивая труд учителя.
Если вы талантливы, то сможете стать учителем, независимо от того, в чем вы талантливы.
Если в какой-то отрасли знания, то это поможет вам стать выдающимся учителем-предметником.
Если в какой-либо сфере искусства, то это поможет создать для учеников эмоционально насыщенную атмосферу, в которой так нуждается каждый человек.
Если у вас талантливые руки, то ваши ученики вырастут настоящими мастерами какого-либо дела - столярного, гончарного, радио- или любого другого.
Если у вас физически развитое тело, то вы сможете увлечь всех ребят идеей вырасти здоровыми и спортивными.
Если вы талантливы в общении, то ваши ученики не будут знать трудностей в человеческих отношениях.
У вас нет никаких ярко выраженных талантов и даже способностей? А вы уверены, что это действительно так? Ведь способности проявляются и развиваются в процессе жизнедеятельности человека. Поэтому не торопитесь с выводами! Может быть, вы способный учитель?
Если вам интересны люди, то из вас выйдет прекрасный учитель.
Если вы интересны людям, и они к вам тянутся, то смело идите в учителя. Ребятам так нужно, чтобы их учитель был привлекателен как человек.
Так что же, каждый человек может быть учителем? Нет, не каждый.
Если у нас плохое здоровье и врачи считают, что оно не улучшится, а вы с ними согласны, то лучше выбрать более спокойную работу, чем учительская.
Если вы, несмотря на долгую и упорную работу над собой, обладаете плохой дикцией, то вам лучше не идти в учителя.
Если, несмотря на все усилия, у вас не получается контакт с людьми, то не торопитесь поступать в педагогический институт или училище.
Если ваши товарищи утверждают, что вам не хватает доброты, что вы часто несправедливы, что у вас трудный характер, подумайте, сумеете ли вы избавиться от этих недостатков прежде, чем станете учителем.<…>
Мы сплошь и рядом не до конца понимаем великую роль учителя в жизни общества и каждого отдельного человека. Это происходит потому, что, имея в виду одно значение слова «учитель» - передающий знания, мы, порой неосознанно, упускаем или недооцениваем второе его значение - наставник, т е наставляющий, как жить. А именно эти второе значение – главное. Оно, и в первую очередь оно, определяет гражданское назначение учителя, его человеческое предназначение в этом мире. Именно это имел в виду Александр Сергеевич Пушкин, посвящая своему любимому лицейскому учителю Александру Петровичу Куницыну волнующие строки:
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена...
Мудрик, А. В. Учитель: мастерство и вдохновение
/А В. Мудрик. - М.: Просвещение, 1986. – С.6-8.
Согласны ли Вы с утверждением автора: «Если вы талантливы, то сможете стать учителем, независимо от того, в чем вы талантливы»?Какой талант в себе Вы считаете наиболее ярким и наиболее существенным для профессии учителя?
Воспитание есть воздействие на сердце тех, кого мы воспитываем. Воздействовать же на сердце можно только гипнотизацией, которой так подлежат дети, - гипнотизацией, заразительностью примера. Ребенок увидит, что я раздражаюсь и оскорбляю людей, что я заставляю других делать то, что сам могу сделать, я потворствую своей жадности, похотям, что я избегаю труда других и ищу только удовольствия, что я горжусь и тщеславлюсь своим положением, говорю про других злое, говорю за глаза не то, что говорю в глаза, притворяюсь, что верю то во что не верю, и тысячи и тысячи таких поступков или доступ обратных, кротости, смирения, трудолюбия, самопожертвовании воздержания, правдивости,- и заражается тем или другим во раз сильнее, чем самыми красноречивыми и разумными поучен ми. И потому все или 0,999 воспитания сводится к примеру, к правлению и совершенствованию своей жизни.
Так что то, с чего вы начали внутри себя, когда мечтали об идеале, то есть о добре, достижение которого несомненно только в себе к тому самому вы приведены теперь при воспитании детей и то, чего вы хотели для себя, хорошенько не зная зачем, то теперь I уже необходимо нужно для того, чтобы не развратить детей.
От воспитания обыкновенно требуют и слишком много, и ел ком мало. Требовать того, чтобы воспитываемые выучились том и тому-то, образовались - как мы разумеем образование - это не можно, также невозможно и то, чтобы они сделались нравственны как мы разумеем это слово. Но совершенно возможно то, что не быть самому участником в развращении детей (и в этом не мс помешать ни жене муж, ни мужу жена), а всею своею жизнью по силе своих воздействовать на них, заражая их примером добра.
Я думаю, что не только трудно, но невозможно хорошо воспитать детей, если сам дурен; и что воспитание детей есть тот самосовершенствование, которому ничто не помогает столько, дети. Как смешны требования людей, курящих, пьющих, объедающихся, не работающих и превращающих ночь в день, о том, чтобы доктор сделал их здоровыми, несмотря на их нездоровый образ жизни, так же смешны требования людей научить их, как, продолжая всуе жизнь ненравственную, можно было бы дать нравственное воспитание детям.
Толстой, Л. Н. Пед. соч. 2-е изд. Том 1 / Л.Н. Толстой.
- М., 1956. – С. 28-29.
А что Вы думаете о значении личного примера учителя в обучении и воспитании? Приведите примеры.
В настоящее время требуются новые теоретико-методологические основания для того, чтобы системно осмыслить личность и деятельность педагога XXI в., объективно оценить его место в российском обществе на рубеже тысячелетий, а также выявить степень его готовности к дальнейшему реформированию системы образования. <…>
Первым шагом на этом пути может быть интеграция социологических и психолого-педагогических методов изучения педагогов как специфической социально-профессиональной группы.
Одни социологи характеризуют педагогов как "социально-профессиональный отряд специалистов, большинство которых составляют женщины с высшим образованием. Оба названных обстоятельства (пол и образование) наряду со спецификой характера педагогического труда определяют социальный облик и основные черты образа жизни педагогической интеллигенции" (Филиппов Ф.Р. Школа и социальное развитие общества. М, 1990. С. 151). Другие определяют учительство как "особую социально значимую группу интеллигенции, осуществляющую духовно-практическую деятельность по формированию личности" (Зиятдинова Ф.Г. Социальное положение и престиж учительства: проблемы, пути решения. М., 1992. С. 31). Оба подхода подчеркивают социальную и психолого-педагогическую значимость педагогической деятельности, что должно определять высокий общественный престиж и соответствующий профессиональный статус учительского труда. Эта мысль выделена в "Рекомендации о положении учителей", принятой в Париже в 1966 г. специальной межправительственной конференцией о статусе учителей: "Положение учителей должно соответствовать потребностям в образовании, определяемым его целями и задачами. Следует признать, что для полного достижения этих целей и задач чрезвычайно важно, чтобы учителя имели соответствующий статус и чтобы их профессия была окружена общественным уважением, которого она заслуживает" (см.: Шкатула В. И. Положение учителя и ребенка в современном мире. М., 1992. С. 102). <…>
Возрастной состав учительства является значимой информацией при определении тенденций и перспектив функционирования и развития системы российского образования на рубеже тысячелетий. И хотя нет прямых статистических данных о возрастном составе педагогов, большинство авторов на основании анализа их распределения по стажевым группам делают вывод о старении учителей. Рассмотрим ситуацию на примере Тульской области: в 1996 г. число учителей со стажем работы до 2 лет — 6,8%; от 2 до 5 лет — 9,8%; от 5 до 10 лет - 17,3%; от 10 до 20 лет - 30,2%; свыше 20 лет - 35,9%. Среди 16 285 педагогов 2881, т.е. 17,7%, - - пенсионеры, из них 2166 (75,2%) в городе и 715 в сельской местности. К 1999 г возрастная динамика принципиально не изменилась.
Факт старения педагогических кадров порождает ряд проблем, анализ и решение которых будет способствовать как повышению эффективности обучения и воспитания подрастающего поколения, так и улучшению социальной, профессиональной и личной жизнедеятельности учительства. Старение учителей влияет прежде всего на их профессиональную мобильность, что отражается на рынке труда в области образования. <…>
Увеличение доли педагогов, имеющих стаж работы свыше 15 лет, порождает проблему приоритетов в профессиональной деятельности в связи со старением его психолого-педагогических и предметно-методических знаний. Учителя, входящие в данную возрастную группу, получили профессиональное образование в условиях идеологизированного тоталитарного государства. Это обстоятельство, как свидетельствует анализ практики и результатов специальных исследований, создает социально-психологические установки к неприятию многих инноваций в учебно-воспитательном процессе. В связи с этим усиливается значимость системы повышения квалификации в ознакомлении педагогов с современными отечественными и зарубежными психолого-педагогическими теориями и концепциями, имеющими гуманистическую направленность. Это необходимо для формирования у педагогов таких профессионально-этических установок, которые позволят готовить учащихся к самореализации в семейной, профессиональной и гражданской жизнедеятельности на основе самопознания и формирования личной ответственности за свою судьбу.
Старение педагогических кадров проявляется и в снижении трудовой активности, и в "педагогических кризах". В качестве симптомов последних исследователи выделяют "тяжелую неудовлетворенность своим трудом", которая возникает, казалось бы, без видимых причин. <…>
Анализ школьной практики и результаты специальных исследований показывают, то значительная часть учителей все еще имеет недостатки как в знании своего предмета, так и методической подготовке. Многие педагоги испытывают острую нужду в психолого-педагогических знаниях, прежде всего по психологии общения, межличностных отношений, психологической и педагогической диагностике, основах личностно ориентированного и коррекционного обучения, новых педагогических технологиях, возрастных особенностях современных школьников и др. Если рассматривать учителя не в качестве источника учебно-познавательной информации, а как носителя и ретранслятора культуры, то необходимо отметить серьезные проблемы и в формировании общей эрудиции педагога. …Многие будущие и уже работающие молодые педагоги не готовы к внеурочному общению со школьниками и их родителями именно по причине низкой эрудиции. Из более 500 опрошенных 29% респондентов не смогли назвать ни одного современного американского, 22% - русского, 80% - латиноамериканского и 64% - французского писателей. <…>
Невыплата в течение последних нескольких лет заработной платы имеет негативные социально-экономические и психолого-педагогические последствия. К первым можно отнести падение престижа учительской профессии в обществе и государстве; отток молодежи из сферы образования; дальнейшую феминизацию системы образования в связи с уходом мужчин в другие области профессиональной деятельности. И это все в условиях, когда "продукт" деятельности учителей - подрастающее поколение - в будущем потребует дополнительных усилий для успешной социальной адаптации: к началу 1998 г. в стране насчитывалось 4 млн. беспризорных детей и 11% от общего числа преступлений в России были совершены детьми и подростками (см.: Педагогический калейдоскоп. 1998. № 4. С. 8).
Орлов, А. А. Современный учитель: социальный престиж и профессиональный
статус / А. А. Орлов // Педагогика, 1999.
- № 7. – С. 60-61.
Какие пути Вы видите для решения проблем, о которых говорит автор?Как можно повысить профессиональный статус учителя в современном российском обществе?
В деятельности учителя, направленной на организацию учебного процесса, ученые-педагоги (Н.В.Кузьмина, В. А. Сластенин, А.И.Щербаков) выделяют следующие основные функции:
Эти функции (компоненты) по сути присутствуют почти во всех видах человеческой деятельности. Наряду с ними специфическими для учителя являются такие, как информационная, воспитательно-развивающая, ориента-ционная, мобилизационная и исследовательская (по А. И. Щербакову).
Информационная — обмен информацией между учителем и учащимися путем прямой и обратной связи. В качестве предпосылок успешной реализации этой функции следует назвать глубокое знание учебного материала, особенностей его восприятия учениками, методов и приемов обучения, а также искусство устной речи, эрудицию и т. п.
Воспитательно-развивающая — управление перцептивными, мыслительными, эмоционально-волевыми и другими процессами в учебной деятельности учащихся и обеспечение на этой основе единства обучения, воспитания и развития школьников, формирование у них умений анализировать, обобщать, классифицировать и систематизировать факты, устанавливать причинно-следственные связи, усваивать основные понятия, категории, закономерности изучаемой науки и осознанно ими пользоваться на практике, а также выработка нравственных качеств.
Ориентационная — определение и воспитание ценностных ориентации учащихся: идей и идеалов, мотивов поведения, активного отношения к окружающей действительности и т. п.
Мобилизационная — актуализация знаний и жизненного опыта школьников, развитие их познавательной самостоятельности и общественно-политической активности.
Исследовательская (гностическая) — обеспечение научного подхода к изучению педагогических явлений: поиск нужной информации, эксперименты, анализ собственной практики и опыта других учителей.
Все названные функции (компоненты), будучи тесно связанными между собой, реализуются на всех этапах учебного процесса.
Деятельность учителя по ее характеру можно рассматривать как последовательное решение учебно-воспитательных задач. Из их многообразия выделим те, которые приходится решать учителю при организации учебного процесса и управлении им. Н. В. Кузьмина отмечает, что «педагогическая задача возникает всякий раз тогда, когда нужно перевести учащихся из одного состояния в другое: приобщить их к определенному знанию, сформировать умения, навыки (не знал — узнал, не умел — научился, не понимал — понял) или же переделать одну систему знаний, умений, навыков (неправильно сформированную) в другую».
Выводы, полученные Н. В. Кузьминой в процессе исследования педагогической деятельности, заслуживают особого внимания при рассмотрении проблемы «учиться быть учителем». Специфической особенностью педагогических задач является многозначность их решения, т. е. способов перевода учащихся из одного состояния в другое. Если же педагогическая ситуация однозначна, т. е. не требует поиска оптимального способа решения, то она перестает быть задачей. «Педагогическая задача возникает тогда, когда возможно не одно решение и требуется нахождение предпочтительного способа достижения желаемого результата».
Скульский, Р. П. Учиться быть учителем / Р. П. Скульский.
– М.: Педагогика, 1986. – С. 22-23.
Проанализируйте, насколько Вы готовы к реализации выделенных автором функций профессионально-педагогической деятельности?Составьте конспект-схему этого текста.
Многие полагают, что педагогу достаточно обладать хорошими знаниями, а кроме того, и всеми теми качествами, на перечисление которых в учебнике педагогики отведено целых пять страниц. <...>
Это не совсем так. За всю долгую педагогическую практику я только один раз сподобился узреть подобного нафаршированного всеми этими пятью страницами достоинств педагога, не имевшего при этом ни одной отрицательной черточки, и то в кино. <...>
У нас бывали всякие педагоги, в том числе и очень хорошие, но все, к сожалению, с недостатками. Был преподаватель математики Д. Представьте себе жгучего брюнета, далеко уже не первой молодости, с пышной шевелюрой, с чрезвычайно выразительной физиономией кавказского образца, с глазами, как оливки, и с необычайно широким диапазоном разных эмоциональных реакций. Ученик у доски решает уравнение, учитель на стуле благосклонно взирает на это. Ученик запнулся — на лице у учителя тревога. Ученик выпутывается из трудности — и у учителя улыбка успокоения. Но вот ученик вновь приостанавливается, начинает путать все больше и больше. Педагог вскакивает со стула и изгибается в позе тигра, готовящегося к прыжку. Ученик окончательно запутался и сделал грубую ошибку, и тогда учитель, схватившись одной рукой за голову, другую подняв вверх, трагически восклицает, обращаясь к классу: «Нет, вы посмотрите только, что пишет этот идиот!» А затем кидается к доске, вырывает у «идиота» мел и, пылая гневом и кроша мел, вскрывает ошибку, а затем, объяснив ученику, какое преступление совершил перед математикой сей несчастный, возвращает ему мел, и ученик благополучно выкарабкивается из дебрей уравнения. А учитель, уже сидя на стуле в позе Геркулеса, отдыхающего от очередного подвига, расслабленно, но благосклонно улыбается своему питомцу, вполне сочувствуя его успеху.
Педагогам, присутствующим на подобных уроках, с трудом удавалось воздержаться от смеха при виде таких, никакими методиками не предусмотренных приемов. Но на учеников они действовали совсем по-иному: ребята заражались этими хотя и слишком уж эмоциональными, но вполне искренними реакциями учителя; они сами так же настораживались при неверных шагах своего товарища, так же, как и учитель, негодовали из-за допущенной им грубой ошибки, так же были готовы накинуться на виновного, да и сам он вполне сознавал свою вину; так же радовались, когда ему удавалось благополучно решить, наконец, уравнение.
Этот учитель оказался в состоянии, несмотря на все его выходки, добиться того, что математика стала для его учеников любимым предметом. Никаких конфликтов у Д. с ними не было: он хорошо знал свое дело, всегда с увлечением преподавал, всегда был искренен и доброжелателен, прилагал все усилия, чтобы обучить своих питомцев, радовался с ними их успехам, горевал вместе с ними при неудачах. И ребята ценили это.
При всех недостатках Д. обладал своей индивидуальностью, он был личностью, это был педагог из редкой породы учителей-артистов, которые в истории эллинской педагогики носили название вдохновителей.
Совсем другой породы был один из воспитателей, Спичкин, как его за длинные и тонкие ноги прозвали ребята. Это бывший офицер, всегда подтянутый, строгий, во всем до мелочей добросовестный, требовательный и мужественный, на все смотревший лишь с одной точки зрения: полезно ли это для дела. <...>.
Каков бы ни был этот воспитатель, но у него было свое лицо, и ребята хотя и огрызались на его замечания, на его требовательность и посмеивались при этом, как Белых, но все-таки уважали за то, что он честно выполнял то, что считал своим долгом... Такие педагоги сродни Дон-Кихоту, а ведь сумел же он увлечь за собой такого прозаика и реалиста, как Санчо Панса.
Был у нас педагог и совсем иной формации. Назовем его Ам. Он преподавал, и очень хорошо преподавал, природоведение. Он любил свой предмет иначе, чем Д. свою математику: если последний служил ей бескорыстно, как ее жрец, пророк и проповедник, то Ам. был практик и предпочитал, чтобы природоведение служило ему: он мечтал о месте преподавателя где-нибудь в вузе и усиленно работал в этом направлении. Всегда спокойный, уравновешенный, вежливый и корректный со всеми, он и уроки давал такие же четкие, тщательно отделанные, какими были и его коллекции. Он всегда был спокоен, прекрасно владел собою и на уроках и во время воспитательских дежурств. Замечания он делал ровным голосом, не повышая тона; так же спокойно, но настойчиво требовал выполнения своих распоряжений, так же спокойно налагал на виновных и взыскания.
Его нельзя было обвинить ни в непосредственности, ни в чрезмерности требований — ни в чем его нельзя было обвинить. И все-таки большинство учащихся, кроме группы ревнителей преподавания, не любили этого искусного и корректного учителя. Ему часто дерзили, сами не зная почему. А причина была одна: он был для них ни горячим, ни холодным, а лишь тепленьким; он любил свой предмет, он очень толково и добросовестно обучал ему, но ученики для него были лишь объектами преподавания. <...>
Характерно еще одно: собранные им и его группой коллекции были многочисленны, прекрасно обработаны; его препараты животных, птиц, насекомых были иногда гвоздем учетов, но никогда у него не водилось ни кроликов, ни белых мышей, ни морских свинок, ни вообще каких-нибудь живых существ, за которыми надо любовно ухаживать. Ам. любил лишь препараты, и учащихся, вероятно, предпочел бы иметь в препарированном виде. Это тип педагога-дельца, утилитариста, практика. <...>
Нарисованные нами... типы педагогов, вероятно, не исчерпывают всех разновидностей учителей. Эти типы редко встречаются в чистом виде, а обыкновенно в различных комбинациях... Но и подобные «гибриды» вовсе не большинство учителей. Беспородные — вот кто преобладает пока в рядах учительства, что, впрочем, не снижает их качества как добросовестных преподавателей. Я сомневаюсь лишь в одном: могут ли они быть предметом подражания, могут ли они увлекать и вести куда-нибудь за собою своих питомцев.
Сорока-Росинский, В.Н. Записки Викниксора /
В. Н. Сорока-Росинский // Сб.: Мастерство воспитателя.
- М.: Молодая гвардия, 1970. - С.85-88.
Как бы Вы проанализировали достоинства и недостатки индивидуального стиля деятельности этих учителей?
Наиболее общей характеристикой познавательной направленности личности учителя является культура научно-педагогического мышления, основным признаком которого является диалектичность. Она проявляется в способности в каждом педагогическом явлении обнаруживать составляющие его противоречия. Диалектический взгляд на явления педагогической действительности позволяет учителю воспринимать ее как процесс, где через борьбу нового со старым совершается непрерывное развитие, влиять на этот процесс, своевременно решая все возникающие в его деятельности вопросы и задачи.
Сластенин, В.А. Педагогика / В. А. Сластенин, И. Ф. Исаев,
Е. Н. Шиянов. – М., 2002. – С.30.
Можете ли Вы привести примеры такой диалектичности мышления педагога?
В чем и как она проявилась?
Перед тем как нам дать участок для уборки школьного двора, классный нас выстроил. Проницательно всех осмотрел, а про меня сказал безнадежно «Этот точно работать не будет» — и взял у меня из рук метлу. Я убежал, спрятался, дождался, когда уйдет классный, нашел другую метлу и убирал с ребятами двор до последней соринки.
Наших три класса коллективно повели в кино. Учительница всех пропускала в зрительный зал гуськом. Я зашел, стал искать свое место и вижу, что у меня два билета: мой и Вовкин. Значит, Вовку не пропустят! Скорее выбежал, нашел взволнованного Вовку, и мы с ним встали в конец очереди. Учительница увидела у меня оторванный контроль, как схватит за плечо: «Не можешь без хитростей! Где билет?» — и выгнала из строя. Но я фильм все-таки посмотрел: я побежал в другую дверь, там билеты проверяла не учительница, объяснил все тете-контролеру, и она меня пропустила.
Сначала был простой диктант, а на другой день директорский. В простом диктанте за ошибки оценки ставят нам, а в директорском — за наши ошибки оценки ставят учительнице.
На простом диктанте я одно слово не расслышал, заглянул к Элле, а учительница как повернет рукой мою голову к тетради носом... Сегодня директорский диктант. Даже завуч на последней парте сидела. Учительница диктует медленно-медленно. Я пишу, стараюсь. Вдруг вижу на моем листе палец с накрашенным ногтем. Ну, я дальше пишу, а палец как надавит на тетрадь, аж побелел. Я всмотрелся, куда давит палец.
Ах, это я в слове «честность» «т» пропустил. Я быстренько вставил, а учительница дальше пошла между рядами.
Про одну учительницу из старших классов все говорили, что она добрая. Мы с Вовкой по коридору бежали. Меня кто-то хвать за руку. Смотрю, а это та учительница. Глаза у нее круглые и огнем от злости горят, рот узкий-узкий и кричит: «Ты что?! Знаешь, кто ты?!» Я испугался, забыл кто я, а она вдруг вся переменилась, заулыбалась ласково и так «по-бабушкиному» говорит: «Ты ведь хороший мальчик, больше не будешь бегать? Да?» Я повернулся, а рядом директор стоит.
В воскресенье я трамваем поехал к Вовке. Народу было немного. Я присел, в
окно загляделся, отдыхаю. Слышу, кто-то кашлянул рядом. Я повернулся — женщина
стоит, совсем даже не старая, но на меня смотрит, как учительница, так, что
хочешь не хочешь, а догадаешься: дескать, чего сидишь, когда взрослые стоят.
Ну, я сполз с сиденья и говорю без восторга:
— Садитесь, пожалуйста... Она села и разговорилась.
— Ты, наверное, не слушаешься ни в школе, ни дома?
— Почему? Иногда слушаюсь. Вот сегодня целых полдня слушался, меня к Вовке и
отпустили.
— А когда не слушаешься, что родители делают? — никак не унималась женщина (все-таки,
наверное, учительница).
— Что? Говорят, говорят, до-о-олго говорят, а потом забудут...
Она как-то зло засмеялась и сказала:
— Семейная педагогика!
Не понял: чего она так рассердилась? Просто папа и мама меня прощают. Я люблю
их за это.
Мальчишки-семиклассники придумали игру: спускаются на нижний этаж и с половины лестницы что есть силы напружинятся и прыгают вперед, чтобы за притолоку ухватиться (тут когда-то дверь была, потом ее убрали, а притолока осталась). Так вот, мальчишки за эту притолоку от бывшей двери схватятся, покачаются и спрыгнут на пол. Довольные, аж завидно! Я тоже попробовал, но ничего не вышло. Ребята меня на смех подняли: «Куда лезешь, мелкота!» Ну, думаю, посмотрим, еще не вечер...
Теперь после уроков, только дождусь, чтоб все разошлись, и упражнения начинаю: сбегаю с лестницы, на середине напрягаюсь, прыгаю и... только коленки отшибаю. Не получается. Мне бы повыше быть!
Ну, а сегодня прыгал, прыгал и хлоп — ухватился за притолоку. Руки побелели от напряжения, но ничего, качнулся, сейчас на пол спрыгну. Р-раз! Что такое? Руки отпустил, а на ноги не встал, но и не упал. Сижу на чем-то мягком! Встряхнулся, чтобы разобраться, что это подо мной. Посмотрел — и зажмурился, чтобы в себя прийти, снова посмотрел — а это чья-то голова! Волосы светлые, вьются... Да это голова нашего директора, и я сижу верхом на его плечах, и он идет, молча, уверенно, спокойно, а мне нехорошо стало, голова закружилась, я чуть не свалился. Он легонько рукой ноги мои к пиджаку прижал, а я, чтобы не упасть, за шею его обхватил...
Так я на нем в учительскую и въехал.
Учителя кто на полуслове остановился, кто голову от журнала поднял, кто отпрянул в изумлении.
Директор постоял немного, потом наклонился, говоря:
— Стоп, машина! Приехали! Слезай, друг...
Я ни жив ни мертв сполз с его плеч. Стою, соплю, в ковровую дорожку глазами
уперся.
— Так это знаменитый Максим Неуемный! — узнал кто-то.
— А как же! Он самый. С приездом тебя! — проговорил надо мной директор и добавил:
— Ну иди, прыгай дальше, может быть, и получится...
Я стою, соплю.
— Иди, чего же ты?
Я вышел, а за мной классная шагнула, двери учительской прикрыла, прошептала: «Ух, была бы я директором, дала бы тебе!» Я посмотрел ей в лицо: точно дала бы...
Но ведь директора разные бывают. А прыгать и качаться мне расхотелось...
Львова, Ю. Л. Педагогические этюды / Ю. Л. Львова.
– М., 1992. – С.44-47.
Заголовки, которые автор дал коротким рассказам об этих учителях, звучат горько и пародийно. Что-то не так в их профессионально-педагогической деятельности. Что же именно?Почему так опасен для личности и общества «профессиональный кретинизм» — узость, приземленность, ограниченность специалиста?
Областью реальности, изучаемой педагогикой рефлексии, выступает присущая всякому человеку, в нашем случае учителю, действующему и будущему, способность взглянуть на себя, свое дело со стороны, размышляя, переживая, оценивая. Предметом - как процессы целенаправленного влияния на содержание и характер индивидуальной рефлексии, так и ее результаты. Методологическая основа профессиональной рефлексии - идея единства в ней общечеловеческого и профессионального, вербального и реального; методы - самонаблюдения, беседы, тренинги. <…> В то же время рефлексия не самоцель, а лишь данное природой и развиваемое самим человеком средство жизнедеятельности, в том числе профессиональной, как в старом анекдоте, - тут важен не только, может быть даже не столько процесс, сколько результат, при всей их неразрывности.
Потому и объектом внимания педагогики рефлексии оказываются не только содержательные и процессуальные стороны «труда души», но и его «продукт» - в виде размышлений, сомнений, наблюдений над собой и окружающими.
Общая логика понятий здесь предельно проста: если рефлексия - цепочка внутренних сомнений, обсуждений с собой, вызванных возникающими в жизни вопросами, недоумениями, трудностями, поиск вариантов ответа на происходящее или ожидаемое, то профессиональная рефлексия - та же внутренняя работа: соотнесение себя, возможностей своего Я с тем, чего требует избранная (избираемая) профессия, в том числе - с существующими о ней представлениями.
Они подвижны - развиваются, имеют особенности в каждой из последовательных ипостасей рефлексии – пред(до)профессиональной, профессиональной и постпрофессиональной: любой этап приносит свои сомнения и требует своих решений.
В свою очередь, педагогическая профессиональная рефлексия - то же, что и всякая профессиональная рефлексия, но в содержании, связанном с особенностями педагогической работы, прежде всего с собственным педагогическим опытом. Этим процессом можно и нужно управлять, т.е. сознательно влиять на него, причем тоже профессионально, учитывая этапы педагогического образования.
Вульфов, Б. З. Педагогика рефлексии / Б. З. Вульфов,
В. Н. Харькин. – М., 1995. – С.8-9.
Объясните, почему рефлексия (самоанализ, сознательное отслеживание своего подчас неосознаваемого поведения) есть важнейшее для человека и человечества искусство, которому надобно долго и нелегко учиться. Можно ли назвать способность к рефлексии особым талантом или эта способность присуща каждой личности в одинаковой мере?Можете ли Вы привести известные Вам из художественной литературы примеры глубокого самоанализа личности?
После скандала со звонками гимназия временно как будто немного притихла. Кровопролитные мордобития, кражи и дебоши стали пореже. Зато режим в гимназии сделался еще суровее...
Строжайше были запрещены прогулки по платформе и Народному саду. Серая, тоскливая нудь сочилась изо дня в день с одной странички учебного дневника на другую. Кондуит свирепствовал. На уроках у стен выстраивались рядами наказанные. В журналах выстраивались осенними журавлями косяки носатых единиц. Лебедями плыли двойки.
Особенно рьяно разводил "журавлей" и "лебедей" учитель латинского языка Вениамин Витальевич Пустынин, прозванный за длинные, торчком стоящие усы "Тараканий Ус", или, "по-латыни", "Тараканиус".
Была у него и другая весьма распространенная в нашем классе кличка - "Длинношеее".
Был Тараканиус худ, носат и похож на единицу. Шея у него была длиннющая, по-верблюжьи
раскачивалась она над крахмальным воротником с острыми углами...
У него была страсть к маленьким тетрадочкам, куда мы записывали латинские слова. Вызывая на уроке ученика, он непременно каждый раз требовал, чтобы у нас на руках была эта тетрадка.
- Тэк-с,- говорил он,- урок, я вижу, ты усвоил. Ну-с! Дай-ка тетрадочку. Посмотрим, что у тебя там делается. Что?! Забыл дома?! И смел выйти отвечать мне урок без нее! Садись. Единица.
И никакие просьбы, никакие мольбы не спасали. Единица! В нашем классе были
два ученика - Алексеенко и Алеференко. Однажды Алексеенко забыл пресловутую
тетрадочку. Тараканиус вошел в класс, воссел на кафедре, надел пенсне и негромко
вызвал:
-Але...ференко!
Алеференко, сидевший позади Алексеенко, пошел к кафедре, Алексеенко, которому
со страху почудилось, что вызвали его, вскочил и уныло пробасил:
- Я тетрадку забыл, Вениамин Витальевич... со словами... И замер от ужаса: к
кафедре подходил Алеференко. "Обознался!.. Ой, дурак!.."
Тараканиус невозмутимо обмакнул перо в чернила.
- Ну, собственно, я не тебя, а Алеференко вызывал. Но раз уж сам сознаешься,
получай по заслугам.
И поставил единицу.
Звонок. Кончилась перемена. Стихает шум в классе.
Идет!
Все за партами разом вскочили.
Приближается историк. Белокурые мягкие волосы на пробор. Худое, совсем молодое бледное лицо. Громадные голубые глаза. Голова чуть-чуть склонилась ласково набок. Воротничок ослепителен. Кирилл Михайлович Ухов вихрем влетает в класс, бросает на кафедру журнал. Класс на ногах.
Кирилл Михайлович осматривает класс, взбегает на кафедру, забегает в проход
сбоку, садится на корточки. Вдруг голубые глаза сверкнули. Высокий голос сорвался
в крик:
- Кто! там!! смеет!!! садиться?!! Я еще не сказал... "садитесь"...
Встаньте и стойте!!! И вы там!! И вы!! И вы! Негодяи! Остальные - сесть. Руки
на парту. Обе. Где рука? Встаньте и стойте! А вы - к стенке!!! Прямо! Ну… Тишина!
Кто это там скрипит? Шал-феров? Встаньте и стойте! Молчать!
Четырнадцать человек стоят весь урок. Историк рассказывает о древних царях и знаменитых лошадях. Ежеминутно поправляет галстук, волосы, манжеты. Из-под манжеты левой руки блестит золотой браслет - подарок какой-то легендарной помещицы.
Четырнадцать человек стоят. Урок идет томительно долго. Ноги затекли. Наконец учитель смотрит на часы. Щелкает золотая крышка.
Стоящие нерешительно покашливают.
- Простудились? - спрашивает заботливо историк.- Дежурный, закройте все форточки:
на них дует.
Дежурный закрывает форточки. Урок идет. Наказанные стоят, переминаясь с ноги
на ногу. Взглянув еще раза два на часы, историк вдруг говорит:
- Ну, гвардия, садитесь...
Ровно через минуту всегда звенит звонок.
Кассиль, Л. Кондуит и Швамбрания /Л. Кассиль.
- М.: Дет. лит., 1984. – С. 54-68.
Волосы у Ксении Андреевны давно побелели, но глаза не выцвели и были такие же синие и ясные, как в молодости. И всякий, кто встречал этот ровный и светлый взгляд, невольно веселел и начинал думать, что, честное слово, не такой уж он плохой человек и на свете жить, безусловно, стоит. Вот какие глаза были у Ксении Андреевны!
И походка у нее была также легкая и певучая. Девочки из старших классов старались перенять ее. Никто никогда не видел, чтобы учительница заторопилась, поспешила. А в то же время всякая работа быстро спорилась и тоже словно пела в ее умелых руках. Когда писала она на классной доске условия задачи или примеры из грамматики, мел не стучал, не скрипел, не крошился, и ребятам казалось, что из мелка, как из тюбика, легко и вкусно выдавливается белая струйка, выписывая на черной глади доски буквы и цифры. "Не спеши! Не скачи, подумай сперва как следует!" - мягко говорила Ксения Андреевна, когда ученик начинал путать в задаче или в предложении и, усердно надписывая и стирая написанное тряпкой, плавал в облаках мелового дыма.
Не заспешила Ксения Андреевна и в этот раз. Как только послышалась трескотня моторов, учительница строго оглядела небо и привычным голосом сказала ребятам, чтобы все шли к траншее, вырытой в школьном дворе. Школа стояла немножко в стороне от села, на пригорке. Окна классов выходили к обрыву над рекой Ксения Андреевна жила при школе. Занятий не было. Фронт проходил совсем недалеко от села. Где-то рядом громыхали бои. Части Красной Армии отошли за реку и укрепились там. А колхозники собрали партизанский отряд и ушли в ближний лес за селом. Школьники носили им туда еду, рассказывали, где и когда были замечены немцы.
Ребята еще не успели спрятаться в щель, как на школьный двор, перепрыгнув через невысокий палисад, забежали три запыленных немца. Автомобильные очки со створчатыми стеклами блестели на их шлемах. Это были разведчики-мотоциклисты. Они оставили свои машины в кустах. С трех разных сторон, но все разом они бросились к школьникам и нацелили на них свои автоматы.
- Стой! - закричал худой длиннорукий немец с короткими рыжими усиками, должно быть, начальник.- Пионирен? - спросил он.
Ребята молчали, невольно отодвигаясь от дула пистолета, который немец по очереди совал им в лицо.
Но жесткие, холодные стволы двух других автоматов больно нажимали сзади в
спины и шеи школьников.
- Шнеллер, шнеллер, бистро! - закричал фашист. Ксения Андреевна шагнула вперед
прямо на немца и прикрыла собой ребят.
- Что вы хотите? - спросила учительница и строго посмотрела в глаза немцу. Ее
синий и спокойный взгляд смутил фашиста.
- Ну, ну, поторапливайся, - приговаривал он, - ми спешим...- Он пригрозил пистолетом.
- Два маленьких вопроса - и все будет в порядке.
Ребят вместе с Ксенией Андреевной втолкнули в класс. Один из фашистов остался
сторожить на школьном крыльце. Другой немец и начальник загнали ребят за парты.
- Сейчас я вам буду давать небольшой экзамен, - сказал начальник.- Сидеть на
место!
Но ребята стояли, сгрудившись в проходе, и смотрели, бледные, на учительницу.
Ксения Андреевна сделала шаг вперед, подошла к партам оперлась обеими руками
на переднюю и сказала:
- Ребята! Этот человек хочет, чтобы мы сказали ему, где находятся наши партизаны.
Я не знаю, где они находятся. Я там ни когда не была. И вы тоже не знаете. Правда?
- Не знаем, не знаем!..- зашумели ребята.- Кто их знает, где они! Ушли в лес
- и все.
- Вы совсем скверные учащиеся,- попробовал пошутить немец,- не можете отвечать
на такой простой вопрос. Ай, ай...
Он с деланной веселостью оглядел класс, но не встретил ни одной улыбки. Ребята сидели строгие и настороженные. Тихо было в классе, только угрюмо сопел на первой парте Сеня Пичугин.
Немец подошел к нему:
- Ну, ты, как звать?.. Ты тоже не знаешь?
- Не знаю,- тихо ответил Сеня.
- А это что такое, знаешь? - И немец ткнул дулом пистолета в опущенный подбородок
Сени.
- Это знаю, - сказал Сеня. - Пистолет-автомат системы "вальтер"...
- А ты знаешь, сколько он может убивать таких скверных учащихся?
-Не знаю. Сами считайте... - буркнул Сеня.
- Кто такое! - закричал немец. - Ты сказал: сами считать! Очень прекрасно! Я
буду сам считать до трех. И если никто мне не сказать, что я просил, я буду
стрелять сперва вашу упрямую учительницу. А потом - всякий, кто не скажет. Я
начинал считать! Раз!..
Он схватил Ксению Андреевну за руку и рванул ее к стене класса. Ни звука не произнесла Ксения Андреевна, но ребятам показалось, что ее мягкие певучие руки сами застонали. И класс загудел. Другой фашист тотчас направил на ребят свой пистолет.
- Дети, не надо,- тихо произнесла Ксения Андреевна и хотела по привычке поднять
руку, но фашист ударил стволом пистолета по ее кисти, и рука бессильно упала.
- Алзо, итак, никто не знай из вас, где партизаны,- сказал немец. - Прекрасно,
будем считать. "Раз" я уже говорил, теперь будет "два".
Фашист стал подымать пистолет, целя в голову учительнице. На передней парте
забилась в рыданиях Шура Капустина.
- Молчи, Шура, молчи,- прошептала Ксения Андреевна, и губы ее почти не двигались.-
Пусть все молчат,- медленно проговорила она, оглядывая класс,- кому страшно,
пусть отвернется. Не надо смотреть, ребята. Прощайте! Учитесь хорошенько. И
этот наш урок запомните...
- Я сейчас буду говорить "три"! - перебил ее фашист. И вдруг, заслышав пальбу на селе, из леса выскочили выслеживавшие мотоциклистов партизаны. Увидев их, немец, стороживший на крыльце, выпалил в воздух, прокричал что-то своим товарищам и кинулся в кусты, где были спрятаны мотоциклы. Но кустам, прошивая листья, срезая ветви, хлестнула пулеметная очередь красноармейского дозора, что был на другом берегу...
Прошло не более пятнадцати минут, и в класс, куда снова ввалились взволнованные ребята, партизаны привели троих обезоруженных немцев.
В класс вошла Ксения Андреевна. Немцы, сидевшие за передней партой, с удивлением
посмотрели на вскочившего командира
- Встать! - закричал на них командир.- У нас в классе полагается вставать, когда
учительница входит. Не тому вас, видно, учили!
И фашисты послушно поднялись.
- Разрешите продолжать наше занятие, Ксения Андреевна? - спросил командир.
-Сидите, сидите, Широков.
- Нет уж, Ксения Андреевна, занимайте свое законное место, - возразил Широков,
придвигая стул, - в этом помещении вы у нас хозяйка. И я тут, вон за той партой,
уму-разуму набирался, и дочка моя тут у вас… Извините, Ксения Андреевна, что
пришлось этих охальников в класс ваш допустить. Ну, раз уж так вышло, вот вы
их сами и порасспрошайте толком. Подсобите нам: вы по-ихнему знаете...
И Ксения Андреевна заняла свое место за столом, у которого она выучила за
тридцать два года много хороших людей. А сейчас перед столом Ксении Андреевны,
рядом с классной доской, пробитой пулями, мялся длиннорукий рыжеусый верзила,
нервно оправлял куртку, мычал что-то и прятал глаза от синего строгого взгляда
старой учительницы.
- Стойте как следует,- сказала Ксения Андреевна,- что вы ерзаете? У меня ребята
этак не держатся. Вот так... А теперь потрудитесь отвечать на мои вопросы.
И долговязый фашист, оробев, вытянулся перед учительницей.
Кассиль, Л. А. Собрание сочинений: В 5 т. - Т. 3
/ Л. А. Кассиль. – М., Дет. лит., 1966. – С. 58-69.
Мельников хмурился: начало было легкомысленное.
- Садитесь,- разрешил он, снимая с руки часы и кладя их перед собой.- Ну-ка,
потише! В прошлый раз мы говорили о манифесте 17-го октября, о том, каким черствым
и горьким оказался этот царский пряник, вскоре открыто замененный кнутом...
Говорили о начале первой русской революции. Повторим это, потом пойдем дальше.
Сыромятников!- вызвал он, не глядя в журнал. Лицо Сыромятникова выразило безмерное
удивление.
- Чего?
- Готов?
- Более-менее... Идти?- спросил он, словно советуясь.
- И поскорей.
Сыромятников нагнулся, поискал что-то в парте и, ничего не найдя, пошел развинченной походкой к столу. Взял со стола указку и встал лицом к карте европейской части России начала нашего столетия, спиной к классу.
Пауза.
- Мы слушаем,- отвлек его Мельников от внезапного увлечения географией.
- Значит, так.- Сыромятников почесал указкой.- Политика царя была трусливая
и велоромная...
- Какая?
- Велоромная! - убежденно повторил Сыромятников.
- Вероломная. То есть ломающая веру, предательская. Дальше.
- От страха за свое царское положение царь выпустил манифест. Он там наобещал
народу райскую жизнь...
- А точнее?
- Ну, свободы всякие... слова, собраний... Все равно ведь он ничего не сделал,
что обещал, - зачем же вранье-то пересказывать?!
Мельников смотрел на Наташу, она давилась от хохота! (Наташа - Наталья Сергеевна, учительница английского языка, присутствовавшая на уроке.- Сост.).
И у класса этот скоморох имел успех. Да и сам Илья Семенович с трудом удерживал
серьезность и под конец не удержал-таки.
- Потом царь показал свою гнусную сущность и стал править по-старому, он пил
рабочую кровь, и никто ему не мог ничего сказать...
Смех в классе.
- Вообще после Петра I России очень не везло на царей - это мое личное мнение...
- Вот влепишь ему единицу,- сказал Мельников задумчиво и с невольной улыбкой,-
а потом из него выйдет Юрий Никулин. И получится, что я душил будущее нашего
искусства...
Теперь у доски - Костя Батищев. Отвечает уверенно, спокойно:
- Вместо решительных действий Шмидт посылал телеграммы Николаю II, требовал
от него демократических свобод. Власти успели опомниться, стянули в Севастополь
войска, и крейсер "Очаков" был обстрелян и подожжен. Шмидта казнили.
Он пострадал от своей политической наивности и близорукости. Пользы от его геройства
было немного...
- Бедный Шмидт! - с горькой усмешкой произнес Мельников и закрыл глаза рукой.-
Если б он мог предвидеть этот посмертный строгий выговор...
- Что, неправильно?- удивился Костя. Мельников не ответил, в проходе между рядами
пошел к последней парте, к Наташе. И вслух пожаловался ей:
- То и дело слышу: "Жорес не понимал... ", "Герцен не сумел...",
"Толстой недопонял..." Словно в истории орудовала компания двоечников...
И уже другим тоном спросил у класса:
- Кто может возразить, добавить?
Панически зашелестели страницы учебника. Костя улыбался - то ли он был уверен,
что ни возразить, ни добавить нечего, то ли делал хорошую мину при плохой игре.
- В учебнике о нем всего пятнадцать строчек, - заметил он вежливо.
- В таком возрасте люди читают и другие книжки! - ответил учитель.
- Другие? Пожалуйста! - не дрогнул, а, наоборот, расцвел Костя. - "Золотой
теленок", например. Там Остап Бендер и его кунаки работали под сыновей
лейтенанта Шмидта,- рассказать?
Класс засмеялся, Мельников - нет.
- В другой раз,- сказал он. - Ну кто же все-таки добавит? Генка поднял было
руку, но спохватился, взглянул на Риту и руку опустил: пожалуй, она истолкует
это как соперничество...
- Пятнадцать строчек,- повторил Мельников Костины слова. - А ведь это немало.
От большинства людей остается только тире между двумя датами...
Откровенно глядя на одну Наташу, он спросил сам себя:
- Что ж это был за человек - лейтенант Шмидт Петр Петрович? И сам ответил, любуясь
далеким образом: - Русский интеллигент. Умница. Артистическая натура - он и
пел, и превосходно играл на виолончели, и рисовал... что не мешало ему быть
храбрым офицером, профессиональным моряком. А какой оратор!.. Но главный его
талант -это дар ощущать чужое страдание более остро, чем свое. Именно из такого
теста делаются бунтари и поэты...
Остановившись, Мельников послушал, как молчит класс. Потом вдруг улыбнулся,
заискрились у него глаза:
— Знаете, сорок минут провел он однажды в поезде с женщиной и влюбился без памяти,
навек - то ли в нее, то ли в образ, который сам выдумал. Красиво влюбился! Сорок
минут, а потом были только письма, сотни писем... Читайте их, они опубликованы,
и вы не посмеете с высокомерной скукой рассуждать об ошибках этого человека!
- Но ведь ошибки-то были?- нерешительно вставил Костя, самоуверенность которого сильно пошла на ущерб.
Мельников оглянулся на него и проговорил рассеянно, с оттенком досады:
- Ты сядь пока, сядь...
Недовольный, но не теряющий достоинства Костя повиновался.
- Петр Петрович Шмидт был противником кровопролития, - продолжал Мельников.
- Как Иван Карамазов у Достоевского, он отвергал всеобщую гармонию, если в ее
основание положен хоть один замученный ребенок... Все не верил, не хотел верить,
что язык пулеметов и картечи - единственно возможный язык переговоров с царем.
Бескровная гармония... Наивно? Да. Ошибочно? Да. Но я приглашаю Батищева и всех
вас не рубить с плеча, а прочувствовать высокую себестоимость этих ошибок!
...Слушает Наташа, и почему-то горят у нее щеки. Слушает класс. Многие взволнованы.
- Послушай, Костя, - окликнул Илья Семенович Батищева, который вертел в руках
сделанного из промокашки "голубя". - Вот началось восстание, и не
к Шмидту - к тебе, живущему шестьдесят лет назад, приходят матросы… Они говорят:
"Вы нужны флоту". А ты знаешь, что бунт обречен, что ваш единственный
крейсер без брони, без артиллерии, со скоростью восемь узлов, - не выстоит.
Как тебе быть? Оставить матросов одних под пушками адмирала Чухнина? Или идти
и возглавить мятеж, и стоять на мостике под огнем, и наверняка погибнуть...
- Без всяких шансов на успех? - прищурился Костя, соображая. - А какой смысл?
Его благоразумная трезвость вызвала реакцию совсем неожиданную.
- Да иди ты со своим смыслом! - зло и громко взорвалась Рита... И, увидев пустующее
место в соседнем ряду, пересела от Кости туда.
- Черкасова!..- одернул ее Илья Семенович, не сумев, однако, придать своему голосу достаточной строгости. Внимательный глаз заметил бы, как Мельников и Наталья Сергеевна чуть-чуть, уголками губ, улыбнулись друг другу в этот момент.
Надя Огарышева, повернувшись к Рите, показала ей большой палец.
- Итак,- Илья Семенович повысил голос, требуя тишины, - был задан вопрос: какой смысл в поступке Шмидта, за что он погиб? Он сам объяснил это в своем последнем слове на военном суде. Так объяснил, что даже его конвоиры, эти два вооруженных истукана, ощутили себя людьми и отставили винтовки в сторону...
Он достал из портфеля книгу - она называлась "Подсудимые обвиняют"
- и, листая ее в поисках нужной страницы, снова проговорил задумчиво:
- Пятнадцать строчек...
Полонский, Г. Доживем до понедельника / Г. Полонский.
- М.: Искусство, 1970. – С.42-49.
Какие профессионально значимые качества отметили бы Вы у этих учителей?
Близится третье тысячелетие христианской эры. Каким оно может стать в судьбе человечества? Это надобно знать: ведь дети рождаются и рождаются. Что ждет их? Какими вступят они в это тысячелетие? В какие школы пойдут и кто, и чему, и как их там будут учить, образовывать, просвещать? Зачем? Ради каких ценностей?
Если верить книгам и статьям по педагогике, то у нас непрерывно совершенствуется образование нравственно-эстетическое, умственное, физическое, правовое, экологическое, волевое, патриотическое, половое, научное, сенсорное, религиозное, скаутское и всякое иное. Но что делать с детскими алкоголизмом и наркоманией? С детьми-проститутками? Маленькими грабителями, хулиганами, ворами и убийцами?.. Как предотвратить быстро надвигающуюся катастрофу — в начале дороги, на самом пороге? Что это — плоды просвещения? Образованных все больше, образовательных учреждений все больше, и преступников все больше.
Может, школы и университеты окончательно станут бесполезными, не имеющими никакого отношения к жизни? Как будут соотноситься друг с другом образование и жизнь человеческая, одного человека и всех людей в целом? Ведь это важно решить, чтобы воспитывать или не воспитывать. Может, воспитывать-то и вредно?
Кого будем учить и чему? Постоянно слышны голоса то там, то здесь: «Она всю жизнь будет торговать чулками, ведь это же очевидно, так зачем забивать ей голову алгеброй?» Пожалуй, пусть вместо мудрости учатся чертежи хорошо читать: здесь польза для них, для дела и для меня очевидна. Пусть приспособятся зарабатывать — остальное приложится, и мудрость тоже. Или не приложится, тем хуже, но это уже меньшая проблема.
Соответствуют ли цели и содержание образования направленности и перспективам социального развития, структуре общества, его ценностям и нормам? Необходимы ли, возможны и достаточны ли существующие формы образования с точки зрения ближайшего обозримого будущего?
Педагогическая антропология: Уч. пособие / Б. М. Бим-Бад.
– М.: УРАО, 1998. - С. 276.
Есть ли у Вас ответы на вопросы автора?Докажите (или опровергните) тезис: «История народов и человечества определяется в конечном счете степенью совершенства искусства обучения».
Верите ли Вы, что в исторической перспективе суждена победа знания над безумием, разрушением, застоем, деградацией? Почему?