Гуманитарные ведомости. Вып. 4(50) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (50), июль 2024 г 43 память о вечности может служить основанием этики (именно на эсхатологизме основана и христианская философия истории). Концепт бессмертия у Борхеса аллегорически описывает необходимость обращения к реальному. По словам Саборского: «Этика требует отказа от «магического круга существования»… чтобы получить доступ к Другой Истине, по которой можно судить о самой истории. Трансцендентность божественного, материя, противостоящая концепции материализма, сама кантовская идея безусловного последовательно поддерживали это требование. С другой стороны, нам, персонажам книги мира, придется пережить ее возвращение как скрытый взрыв Реального» [8]. Таким образом, цель «нравоучения для бессмертных» Борхеса – доказательство безнравственности забвения времени и реальности. Выводы В пору написания новеллы «Бессмертный» закладывались предпосылки развития современного общества, которые уловил Х. Л. Борхес. В этом смысле, новелла – это рассуждение о будущем, этический смысл которого можно рассмотреть в двух аспектах: 1. Эпоха номинализма стирает универсалии, превращая язык в средство их забвения. Такая эпоха порождает общество тотального забвения. Забвение этики не обозначает трансформацию добра во зло, но обозначает забвение понятий добра и зла, и неопределенность ценностей – потому что потребность в какой-либо оценке отпадает. Отсутствие универсалий затрудняет определение ценностей и их иерархии. Время сужается до настоящего, коллективная история – до личной истории, реальность становится ограничена рамками цифрового пространства. 2. Бессмертие используется писателем как аллегорическое описание забвения времени. Однако Борхес еще не мог предположить, что дискурс о личном бессмертии станет актуальным через несколько поколений, когда впервые в истории проблема бессмертия будет рассмотрена вне религиозного или мистического контекстов (как, например, в трансгуманизме). Проблема личного бессмертия (например, цифрового бессмертия) на данный момент является предметом этической рефлексии, благодаря чему возникает дискурс о появлении бессмертных или долго живущих «постлюдей» (термин из философии трансгуманизма), чья этика будет полностью отличаться от того, как мы привыкли представлять этику (Н. Бостром): «Во многом так же, как шимпанзе не хватает когнитивных способностей для понимания того, каково это – быть человеком – наших человеческих амбиций, нашей философии, сложностей человеческого общества или тонкостей наших взаимоотношений друг с другом, так и нам, людям, может не хватать способности сформировать реалистичное интуитивное понимание того, каково это – быть радикально усовершенствованным человеком («постчеловеком»), а также мыслей, забот, стремлений и социальных отношений, которые могут быть у таких людей» [6]. Борхес рассматривает личное бессмертие как трансформацию человеческой природы – становясь бессмертным человек перестает быть человеком. С точки зрения смертного человека бессмертный становится богом или животным? В «Бессмертном» не показано, по сути, ни то, ни другое – согласно новелле,