Гуманитарные ведомости. Вып. 4(50) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (50), июль 2024 г 41 понимании времени в субъективном идеализме, осмысливающим время как некую форму упорядочивания ощущений или опыта. В статье М. Мартин «Борхес через диалектику Беркли и Юма», автор обращает внимание на то, что, на основании этих рассуждений, Борхес выстраивает и собственное видение времени: «К отрицанию материальной субстанции Беркли и опровержению личной идентичности Юмом Борхес добавляет еще одно: опровержение временной преемственности. Таким образом, время превращается в еще одну иллюзию, еще один вымысел, поскольку предположительно реально только настоящее» [7]. Борхес отмечает, что, если воспоминания существуют в настоящем, это значит, что они также реальны, как события настоящего. Ощущение читателей – это и есть книга; печаль, которая была в прошлом, так же реальна, как сегодняшняя радость, и, поскольку жизнь состоит из повторения ощущений, то повторение опровергает время как последовательность событий. Борхес пишет: ««Лучше сказать, никакой истории нет, как нет ни человеческой жизни, ни даже одной из ее ночей; существует лишь каждый прожитый миг, а не воображаемая связь между ними. Мирозданье, вмещающее все события на свете, – такое же вымышленное множество, как все кони (сколько их было: один, несколько, ни одного?), которые приходили на ум Шекспиру между 1592 и 1594 годами. И еще одно. Если время – это процесс, протекающий в сознании, то как оно может быть общим для тысяч людей, да просто для двоих?» [3] . Тем не менее, представленные выше доводы об «антифилософии» Борхеса доказывают, что его представление о времени могло быть лишь художественным средством описания явлений, предметом своеобразной интеллектуальной игры, поскольку антифилософ не претендует на истину. Так, в частности, Борхес использовал теорию опровержения времени для рассуждения о бессмертии. Время, бессмертие и этика Представление о времени определяют этику; смерть является абсолютным критерием этики, также, как и посмертное существование души. Это особенно важно в рамках религиозное дискурса; Н. Бердяев пишет: «В сущности, этика, в центре которой не стоит вопрос о смерти, не имеет никакой цены, она лишена серьезности и глубины. Такая этика хотя и оперирует с суждениями и оценками, но забывает об окончательном суждении и оценке, т.е. о страшном суде. Этика должна строиться не в перспективе блага и счастья этой бесконечной жизни, а в перспективе неизбежной смерти и победы над смертью, в перспективе воскресения и вечной жизни» [1]. Как это ни парадоксально, в результате Борхес приходит к похожему выводу – в его рассказе «Бессмертный» бессмертные жаждут прервать свое бессмертие, ибо оно бессмысленно, в своем равнодушии к миру, в повторяющейся череде притупленных ощущений, которые сменили благо и счастье от перспективы бесконечной жизни. Для бессмертных не существует времени, ведь уверовать в то, что времени не существует, может только бессмертный.