Гуманитарные ведомости. Вып. 4(50) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (50), июль 2024 г 34 виду как несоизмеримость разных благ, в свете которых могло бы выявляться моральное преимущество одного состояния реальности над другим, так и невозможность положить на чаши одних и тех же весов нарушение запрета и благоприятные последствия такого нарушения [14, p. 20, 50–54]. На мой взгляд, созвучий и совпадений не меньше, чем с И. Кантом, опыт мышления которого А. А. Гусейнов особенно часто привлекает, обсуждая абсолютность морали и критикуя ситуационизм. Однако есть и примечательные различия. Например, для католических мыслителей образцовыми нормами, на основе которых иллюстрируется и обосновывается моральная абсолютность, являются не «Не убивай!» и «Не лги!», как у А. А. Гусейнова, а «Не прелюбодействуй!» и «Не лги!», причем именно в таком порядке (см. анализ Дж. Финнисом аристотелевского сюжета о жене тирана (14, p. 31–37) и позиции Августина по вопросу о допустимости лжи [14, p. 63–67]). То, что с помощью греха прелюбодеяния недопустимо добиваться спасения других людей или увеличения их благополучия, для них гораздо более яркий пример абсолютности, чем то же самое утверждение в отношении лишения жизни. Это вполне понятно: в случае с лишением жизни есть временной промежуток, а также смысловой разрыв между совершением физического действия, приводящего к смерти другого человека, и самой этой смертью. Смерть другого в каких-то условиях вполне можно считать побочным ненамеренным последствием действия, направленного на благую цель, а не средством достижения этой цели [14, p. 70–71]. Именно так интерпретируются традиционалистами самооборона и классическая версия задачи с вагонеткой (см. подробнее: [13]). Здесь остается возможность для того, чтобы причинение смерти не было квалифицировано как убийство. С прелюбодеянием ситуация иная. Нарушение супружеского обета невозможно считать ненамеренным последствием действия, направленного на благую цель. Оно может являться только намеренно избранным средством ее достижения. И в связи с этим вне зависимости от цели прелюбодеяние остается недопустимым, нравственно предосудительным действием. Схожая ситуация складывается и с ложью. Заключение Итак, концепция негативной этики А. А. Гусейнова отражает один из самых важных конфликтов внутри философии морали и нормативной этики – это конфликт, складывающийся в отношении ситуативной контекстуализации моральных норм. Допуская такую контекстуализацию, моральный агент оказываемся перед перспективой совершения самых страшных злодеяний, поскольку сложившаяся ситуация может вынудить его пойти на это в качестве морально необходимого меньшего зла. Не допуская контекстуализации, моральный агент оказывается перед перспективой лишения помощи находящихся в отчаянном положении людей, поскольку средством оказания помощи в конкретной ситуации оказывается действие, нарушающее моральный запрет. А. А. Гусейнов занимает бескомпромиссную позицию отрицания ситуативной контекстуализации основополагающих моральных требований- запретов. Он выступает также против того, чтобы позитивные «основоположения» морали (у него это честность и любовь) становились