Гуманитарные ведомости. Вып. 4(50) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (50), июль 2024 г 33 на мир в какой-то конкретной ситуации. На этой основе они подвергли пересмотру стандартные для католицизма подходы к решению ряда практических проблем (сборник ключевых текстов дискуссии: [16]). В своем противостоянии пропорционизму традиционалисты отталкивались от критики апостолом Павлом максимы «делай зло, чтобы вышло добро» (Рим 3:8) и от переосмысленного в средневековой схоластике рассуждения Аристотеля о том, что есть поступки, которые считаются дурными сами по себе [14, p. 59, 31–32]. Однако аргументация традиционалистов не ограничивалась апелляцией к авторитетам. В ней преобладали доводы, которые в равной мере могут использоваться в моральной теологии и в светской нормативной этике. В полемике традиционалистов с пропорционистами присутствует много полемических ходов мысли, характерных для А. А. Гусейнова. Прежде всего, тех, которые он использовал в широкой дискуссии о моральной допустимости обмана, развернувшейся в российском этическом сообществе на рубеже 2010-х гг. Большинство теоретиков, участвовавших в этой дискуссии, рассуждали в духе более или менее жесткого этического ситуационизма – прямой параллели пропорционизма в католической мысли. А. А. Гусейнов, в свою очередь, пытался показать, что тем самым они теряют из виду абсолютный характер морали, а значит, попросту разрушают такое явление как мораль [11]. Я бы выделил следующие аргументы против пропорционизма, являющиеся очевидным аналогом доводов А. А. Гусейнова против релятивизации абсолютной морали. Вновь на примере обсуждаемой работы Дж. Финниса. 1. Утверждение о том, что абсолютный запрет работает так, что действие, не соответствующее ему, попросту исключено из размышления о том, как действовать, и значит обосновать нарушение запрета невозможно, оставаясь при этом нравственным человеком [14, p. 3, 11, 38, 67–68, 82–82, 104– 105]. 2. Утверждение о том, что ситуативные решения, руководствующиеся максимизацией блага, в том числе, те из них, которые приобретают форму общественных институтов, а также культурная специфика в области ценностей и норм существуют только в ограде из абсолютных запретов [14, p. 10–11, 82– 83, 104–105]. 3. Утверждение о том, что этика, которая на место абсолютов ставит принцип минимизации зла и опирающийся на него ситуативный расчет, уподобляет моральный выбор технической деятельности и тем самым лишает его морального качества [14, p. 13, 20, 23]. 4. Утверждение о том, что стремление неабсолютной этики установить приоритет моральных ценностей над моральными правилами, ведет к неверной интерпретации моральных ценностей и не укрепляет, а подрывает их [14, p. 11, 67–68]. 5. Утверждение о том, что неабсолютная этика пытается представить непредсказуемое предсказуемым, а несоизмеримое – соизмеримым. В части непредсказуемости имеется в виду невозможность предсказать все позитивные и негативные следствия действия, что заставляет морального агента полагаться на более определенный моральный запрет. В части несоизмеримости имеется в