Гуманитарные ведомости. Вып. 1 (49) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (49), апрель 2024 г. 25 стоит по ту сторону права: номос, как и суверенное, тоже лежит в области естественного состояния. Дж. Агамбен утверждает, что существует очевидная близость между номосом и чрезвычайным положением, которую К. Шмитт не отмечает, но очевидно подразумевает. Будучи по существу близким к суверенитету, номос связан как естественным состоянием, так и с чрезвычайным положением [1, c. 51-52]. Итальянский мыслитель говорит о номосе как о «суверенном принципе». А. де Бенуа, центральная фигура движения «новых правых», посвящает рассуждению о номосе целую главу в своей монографии о Шмитте [6, c. 143-170]. В «Номосе Земли» («Der Nomos der Erde», 1950 г.) Шмитт определяет империю (Reich) как « катехон » (др.-греч. ὁ κατέχων – удерживающий) [8, с. 35]. Такую трактовку христианскому государству из Второго послания апостола Павла к Фессалоникийцам (2 Фес. 2:7) традиционно дают теологи, начиная с патристической эпохи, с Иринея Лионского. Империя удерживает мир от прихода и воцарения Антихриста и не дает наступить последним временам. Идея христианской империи неразрывна связана с другой шмиттовской концепцией большого пространства (Großraum) [10, с. 483]. Номос как исключение стоит выше норм международного права. Заметим, что концепция Шмитта о суверенитете не ставит во главу угла пространственные (территориальные) пределы, какими вне сомнений обладают суверенные государства в международном праве со времен установления Вестфальского миропорядка. Для Шмитта подобное ограничение, разумеется, всё так же нормативно, а, стало быть, условно. Если существует противоречие между нормопорядком и номосом как правовой локализацией большого пространства, то вопрос будет решен в пользу последнего. В заключение теоретического анализа учения К. Шмитта определим несколько сущностных его положений. Во-первых, суверенитет с точки зрения немецкого мыслителя есть понятие, привнесенное в юриспруденцию из теологии и обозначающее высшее господство, «величие». Из двойственной природы суверенитета проистекает несколько парадоксов: исключение высшей власти из нормальной политической жизни, ее пребывание внутри закона и вне него, одновременность пребывания суверена в хроносе и кайросе. Во-вторых, суверенитет неразрывно связан с субъектом, всецело им обладающим. Решение не может быть принято бесформенной массой акторов: нужно лицо, которое своим действием сможет выразить волю – будь то воля одного или согласованная воля многих. В-третьих, для Шмитта, как и для других политических теологов, теория суверенитета сопряжена с темой христианской эсхатологии, поэтому суверен для политической жизни – персона мессианского значения. Наконец, чрезвычайное положение как состоявшееся чудо спасения государства есть воплощенная суверенная воли и наивысшая точка, в которой ликвидируется старая правовая реальность и ей же открывается путь, формирующий новую. Выводы. Систематический анализ основных понятий политической теологии Шмитта позволил выявить прямую аналогию между суверенным