Гуманитарные ведомости. Вып. 1 (49) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (49), апрель 2024 г. 10 законов воления вообще к субъективному несовершенству воли «того или иного разумного существа», например, воли человека. Все императивы повелевают либо гипотетически, либо категорически. « Первые представляют практическую необходимость возможного поступка как средство к чему-то другому, чего желают достигнуть. Категорический же императив выражает собой поступок как объективно необходимый сам по себе, безотносительно к какой-либо другой цели» [6, 187]. Поначалу Кант ставит вопрос: как возможны императивы как таковые? ««Смысл этого вопроса», – поясняет он, – состоит вовсе не в том, чтобы знать, как возможно совершение поступка, который предписывается императивом, а только в том, чтобы знать, как можно мыслить принуждение воли , которое императив выражает в качестве задачи» [6, c. 190]. Особое значение приобретает при этом вопрос о том, как возможен категорический императив и что определяет его априорно-синтетическую структуру. Категорический императив, как фундамент нравственной метафизики, возможен, согласно Канту, благодаря тому, что идея свободы делает человека членом умопостигаемого мира. Если бы человек пребывал только в умопостигаемой реальности, его поступки «всегда были бы сообразны с автономией воли», т. е. не нуждались бы ни в каком принуждении. Но поскольку человек является в то же время и субъектом чувственно воспринимаемого мира, то его поведение определяется законом категорического долженствования . Это означает, что к воле, на которую воздействуют чувственные влечения, «присоединяется идея той же, но принадлежащей к умопостигаемому миру чистой воли, которая содержит высшее условие первой воли согласно с разумом» [6, c. 234-235]. Это подобно тому, разъясняет Кант, как к созерцаниям чувственно воспринимаемого мира присоединяются понятия рассудка, сами по себе не означающие ничего, кроме формы закона, благодаря чему становятся возможными априорные синтетические положения, на которых зиждется все познание природы» [Ibid]. Это и определяет, по Канту, априорно-синтетическую природу нравственной метафизики. В своей поздней работе по критической этике – «Метафизике нравственности» (1797), в которой Кант сопоставляет метафизические начала учения о праве с метафизическими началами учения о добродетели, он приходит к окончательному категорическому выводу: «высший принцип учения о праве – аналитический; высший принцип учения о добродетели – синтетический» [5, c. 438]. Аргументация Канта сводится к тому, что принцип учения о добродетели выходит за пределы понятия свободы и в соответствии со всеобщими законами связывает с ним определенную цель , которую он делает долгом . Следовательно, этот принцип синтетический [Ibid]. Таким образом, категорический императив есть практическое положение, которое «не выводит воление поступка аналитически из другого, уже предложенного воления (так как мы не обладаем такой совершенной волей), а связывает его непосредственно с понятием воли разумного существа как нечто в нем не содержащееся» [6, 194].