Гуманитарные ведомости. Вып. 4 (48) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (48), декабрь 2023 г 94 в едином потоке огненного становления. Гармония Гераклита чувственна, она входит в спектр нерасчленённого чувства прекрасного древнего грека, она реальна, хотя и не видима, и её реальность говорит об особом, если не мерцающем, то переливающимся огненном Логосе. В этом Логосе, красота есть понятие расширенное, так как Логос Гераклита – не связан с идеями и рационализмом Сократа и Платона [12]. Логос Гераклита представляет собой архаичное сознание, имеющее непостижимо больший спектр восприятия различных уровней реальности, и этот спектр, превосходящий обычный современному человеку эмпирический уровень, мы бы не осмелились назвать чувственно-сверхчувственным. Полагаем, это иные уровни чувственности, недоступные рационально-выхолощенному сознанию. Предел красоты числового мышления. Но как стала возможной данная редукция к рациональной выхолощенности? Лосев, разбирая период греческой классики, пишет: «Числовая структура и была для греков как раз тем внутренним, которое вносило порядок во внешнее. Учение о конечных числовых структурах мы находим в древнем пифагорействе» [7, с. 34]. Совершенно отчётливо пролегает водораздел между периодами архаики и классики: если в первом число практически не участвует в игре божественных сил, то во втором появляется такой тип числового мышления, который трансформирует сами эти силы в числовой порядок, в котором, хотя и наделённом некоторым чувством сакрального, возникает окукливание этих сил. Пифагорейский «мир, где вечные числа живут стройной силой бесконечных божеств», отличается от мира Гераклита или Гомера, в которых пребывает неразличимое начало света [5, с. 173]. Апполонические энергии пифагорейцев, окукленные в числовую форму, выступают предтечей великого мифа о материи. Энергии, приобретшие форму, а значит некоторые пределы, очертания, перестали быть энергиями и постепенно стали предметами наличного мира. Уже сам образ Бытия Парменида нёс в себе «”хорошо закругленную истину”, как выражается богиня (η άλήθεια ευκύκλη)» [5, с. 179]. Учение Парменида «стало одним из преобладающих философских течений на Западе в следующие несколько столетий» [4, с. 61]. Если пока целое и единое Бытие Парменида приобрело форму, а значит, пусть и ускользающий, но предел в мышлении, то один шаг оставался до торжества демокритовских атомов, ограниченных формой, и между собой имевших пустоту, что являлось кощунственным для всей эстетической традиции греков. Пустота – это то, что создаёт, прежде всего, не материальные пробелы, но пробелы смысла и сакрального, что делает космос грека фрагментарным, ведёт к хаосу мышления. Парадоксально, но греческий термин «матема» – знание сути – приводит именно к такому, дискретному и разорванному типу сознания, в котором нет понимания сакрального единства мироздания. Если смысл древнего грека порождает красоту и, в конечном итоге, не отличим от неё, то числовое мышление порождает цифру, то есть, начавшись как символический мыслительный акт, заканчивается знаком, тем, что преодолевает символизм и мышление в его целостности. Иными словами, число выступило в некотором роде паразитом сознания, разъевшим архаичное мышление своим стремлением