Гуманитарные ведомости. Вып. 3 (47) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (47), октябрь 2023 г 9 Однако вопрос заключается в том, способен ли человек сделать такое усилие; ведь тот же пример со сновидениями показывает, что человек чаще всего не в силах изменить течение событий сна, поставить их под контроль сознания, «управлять» образами сновидений. В связи с этим главной проблемой, с которой пришлось столкнуться Толстому, стала проблема свободы воли как условия практической реализации усилий сознания. Очевидно, что нравственное усилие сознания предполагает свободное волеизъявление. При этом свобода понимается Толстым как возможность признания или непризнания истины. Но не каждая истина может служить предметом свободного выбора. Согласно Толстому, есть три рода истин. Первые – давно уже признаны или самим человеком, или переданы ему воспитанием и приняты им на веру; следование им стало для человека привычкой. Второй род истин – это всего лишь «бессознательные предчувствия» вероятных событий и процессов. «Человек, – полагает Толстой, – одинаково несвободен в непризнании первых и в признании вторых. Но есть третий род истин, которые не стали еще для человека бессознательным мотивом – деятельности, но вместе с тем уже с такою ясностью открылись ему, что он не может обойти их и неизбежно должен так или иначе отнестись к ним: признать или не признать их. По отношению этих-то истин и проявляется свобода человека» [10, c. 281]. Толстой, безусловно, имеет здесь в виду высшие, духовные, «метафизические» истины, к числу которых принадлежат в первую очередь идеи Бога, свободы и бессмертия, а также широкий круг религиозно- философских «истин» и морально-этических ценностей, таких, как самоотверженность, правдивость, самосовершенствование и др. В этом смысле толстовская концепция свободы является своеобразной интерпретацией библейской мифологемы свободы выбора добра и зла. Оригинальность Толстого в том, что сам факт признания или непризнания высших духовных истин становится у него необходимым условием «онтологизации» духа, становления духовного бытия. Признавая духовную истину, человек не может не стремиться претворить ее в жизнь и преобразовать жизнь в соответствии с духом данной истины. Свобода признания истины является для Толстого и свободой ее воплощения, ибо невозможно, признавая духовную истину, поступать вопреки ей. Однако само по себе следование духовной истине не является гарантией непогрешимости человеческих действий – свобода всегда содержит в себе риск заблуждения ума и отклонения от идеала. Более того, человек, свободно избирающий истину, никогда не может быть удовлетворен своей жизнью, ибо сам акт свободы духа обнаруживает неисчерпаемые глубины божественного со- вершенства. Отсюда парадоксальность толстовского понимания сущности человеческой свободы, которую весьма остроумно подметил А. А. Гусейнов: «Ничто не может воспрепятствовать человеку поступать так, как он считает правильным, но никогда он не будет считать правильным то, как он поступает» [3, с. 211].