Гуманитарные ведомости. Вып. 3 (47) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (47), октябрь 2023 г 7 привычных способа представления о времени: объективный и субъективный. В первом случае – это время в его «общественном» аспекте, которое мы измеряем с помощью часов, календарей, юбилейных дат и т.д., чтобы синхронизировать наши частные переживания времени с временными периодами социальных событий. Второй вид – это осознание времени, «как оно есть», время «внутренней человечности» – «temps humanin». Nikolas Warner замечает в этой связи, что данная схема времени не совсем точна. Он пытается оспорить эту точку зрения, утверждая, что время в романе Толстого «Война и мир» обладает «духовной утонченностью» и «сложной психологичностью» [коммент. 1]. Warner считает, что это время «предвосхищает бергсоновскую теорию durée» (длительности), включая в себя своеобразный «жизненный порыв» и темпоральные проблески духовного самосовершенствовании [14, c. 193]. Безусловно, эта точка зрения гораздо ближе к амбивалентному архетипу времени у Толстого. Но в ней не учитывается, что Толстой не ограничивался «temps humanin» в романе. Он попытался приложить этот принцип не только к воображаемой, но и реальной жизни, основываясь на собственном опыте нравственного восприятия природы времени. Попытаемся обосновать этот тезис, интерпретируя его как в значении «длительности», так и в значении «мгновения». Согласно М. М. Бахтину, в романах Толстого перед нами предстает «биографическое время», во многом соответствующее свойству длительности. Разумеется, это время вмещает в себя и кризисы, и падения, и обновления, и воскресения главных героев, но они не мгновенны и не выпадают из течения биографического времени. Например, кризис и прозрение Ивана Ильича длится на протяжении всего последнего периода его болезни и завершается только перед самым концом жизни. Длительным, постепенным и вполне биографическим было и обновление Пьера Безухова [2, с. 398]. Бахтин приходит к выводу, что Толстой не ценил мгновения, не стремился заполнить его чем-либо существенным и решающим. «Слово "вдруг" встречается у него редко и никогда не вводит какое-либо значительное событие. В отличие от Достоевского, Толстой любил длительность, протяженность времени» [2, с. 398-399]. Но вот что говорит сам Толстой о времени в своем итоговом произведении «Путь жизни», в котором получила окончательное оформление его моральная философия жизни: «Времени нет, есть только мгновение. И в нем-то, в этом мгновении, вся наша жизнь. И потому в одно это мгновение надо полагать все свои силы» [9, с. 275]. И далее Толстой показывает, как «моральное время» сопряжено с прошлым и будущим: «Прошлого уже нет, будущее еще не пришло. Что же есть? Только та точка, где сходятся будущее с прошедшим. Казалось бы, точка – это ничто, а между тем только в этой точке вся жизнь наша» [9, с. 274]. Очевидно, что воображаемые, литературные персонажи Толстого пребывают в «биографическом времени длительности», соразмерном свойствам физического времени, а их создатель, живой автор, существует в