Гуманитарные ведомости. Вып. 3 (47) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (47), октябрь 2023 г 13 объективных, общезначимых и общепризнанных способов взаимопонимания и взаимодействия. Ни вера, ни чувство, ни интуиция, ни духовный опыт, ни нравственные понятия не могут претендовать на ту общечеловечность, которая свойственна разуму. Вот почему не нравственное чувство, а разум открывает человеку смысл и значение его жизни. И именно поэтому «разум проверяет положения веры» [9, с. 356]. Точно так же разум выверяет духовный опыт, контролирует интуицию, принимает откровение. Вера в силу разума должна лежать в основе всякой другой веры, полагает Толстой. Единственное, чего не может разум – это понять, что такое он сам, так как всё, что мы определяем, мы определяем всегда на его основе. «Неопределимость» разума еще раз доказывает, что учение Толстого нельзя зачислять в разряд рационализма. Ибо, как можно считать рациональным учение, в котором рационально-логической процедуре не может быть подвержен основополагающий принцип? Подчеркивая неопределимость и невыразимость разума, Толстой вынужден принять его в качестве несомненного, самоочевидного и самодостоверного начала на основе целостного духовного усмотрения. Тем же актом духовного умозрения человек постигает и высшие метафизические принципы бытия. В этом смысле учение Толстого скорее может быть отнесено к интуитивизму, чем рационализму, поскольку разум выступает у него инструментом духовного познания в целом. Неслучайно поэтому, понятия «разумное начало» и «духовное начало» (в человеке) Толстой употребляет как тождественные. Точно так же для Толстого являются тождественными понятия «разумность» и «правдивость», причем в последнее Толстой вкладывает не столько морально-этический, сколько универсально духовный смысл. Быть правдивым, проявлять усилие правдивости – значит не просто говорить правду, не лгать, но, прежде всего, следовать истине, соответствующей требованиям разума. Жизнь в настоящем В результате исследования границ человеческой свободы Толстой приходит к выводу, что возможность нравственного усилия коренится в свободе признания и выбора духовных истин. Конкретизируя этот тезис и переводя его в практическую плоскость, Толстой подчеркивает: свобода проявления усилий сознания определяется тем фактом, что духовная, истинная жизнь человека сосредоточена только в настоящем времени. Только «в мгновении настоящего человек всегда свободен» и «только в настоящем проявляется свободная божественная сила жизни». Поэтому «только в мгновении настоящего человек может сделать то усилие, которым берется Царство Божие и внутри, и вне нас» [9, c. 278]. Отсюда вытекает толстовское требование творить добро и любить, в настоящий момент времени: «здесь и теперь». Будущего и прошлого добра нет, есть только добро настоящее. Точно так же и любить, прощать, не противиться злому и т. п. можно только в настоящий момент времени. Именно в этом случае, полагает Толстой, у