Гуманитарные ведомости. Вып. 1 (45) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (45), апрель 2023 г 22 поле теодицеи . Ибо решающий вопрос, возникающий при разрешении «самой серьезной трудности» в этой проблематике, гласит: сохраняется ли в возрожденном состоянии человека зло, которое возрожденный человек мог бы вменять себе в претерпеваемое по собственной вине наказание, удовлетворяющее божественной справедливости [4, c. 76]? Но этот вопрос прямо смоделирован по подобию вопросов, обсуждаемых на третьем поприще проблемы теодицеи. Поэтому Willareth называет кантовское философское учение об оправдании «морально-религиозно углубленной теодицеей» [13, c. 140]. Такое наименование справедливо в основном, хотя и не безусловно: в самом деле, я не могу углубить нечто такое, чего я не могу прежде принять как имеющее силу . И я не могу преодолеть нечто, просто (теоретически) углубив свое прелставление о нем. Перед лицом морального и физического зла спекулятивные «попытки теодицеи» могут, самое большее, скрыть это зло из поля зрения и понимания ; но именно эта теоретическая нейтрализация морального зла есть для Канта этический скандал ; философская мораль в кантовском смысле должна начать с признания теоретической неустранимости этого зла как факта, и указать путь его преодоления на тех же путях, на которых она обнаружила его исток: путем переворота в максиме, т.е. в глубине практического духа . Заключение. Систематически последовательно и методически строго рассмотрев все способы аргументации, при помощи которых философствующий сторонник теистического мировоззрения пытается оспорить теоретический «иск», предъявляемый оппонентами теизма святости, благости и справедливости Бога- творца, и показать безосновательность такого «иска», Кант обнаружил, что безосновательными оказываются, напротив, притязания сторонника ( спекулятивной ) теодицеи. На первом поприще (в споре о святости) его аргументы клонятся к нейтрализации морального зла или содержат философский скандал, негласно объявляя моральное недоумение оппонента следствием «только человеческой» точки зрения. На втором поприще (в споре о физическом зле) первый из аргументов оказывается софизмом, второй прямо противоречит разумному понятию о благости воли Бога. Но третий аргумент (в котором постулируется блаженство будущей жизни, как предмет религиозной надежды, и этим блаженством полагают оправдать бедствия и страдания земного существования, как средство воспитания человечества к добродетели и ее пробный камень) оказывается таким, который может содержательно принять и философская теология. Вся спорность его для Канта только в его постулативной форме, там где у философского теолога, мыслящего то же самое содержание , есть разумные доводы в обоснование того, почему блаженство в этой жизни не может быть прочной основой моральной догматики, и почему в рациональной этике о блаженстве может идти речь только в совершенно особом смысле, и соответственно, в каком смысле не только добродетельный муж (мудрец), но и человек, только стремящийся к добродетели, может испытывать довольство своим состоянием. На третьем поприще первый аргумент в духе теодицеи содержит этическую подмену