Гуманитарные ведомости. Вып. 1 (45) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (45), апрель 2023 г 17 культурах слышатся указания на то, что такого соответствия злодеяний и страданий, как и соответствия добрых дел и благоденствия, в мире отнюдь не наблюдается. Порочные, безбожные люди, закоренелые злодеи, в том числе достигающие политической, общественной и церковной власти, не только избегают наказания, но во всех отношениях благоденствуют. Короче, в мире, созданном благим и справедливым (как предполагается) Богом, явно недостаточно справедливости : «добро и зло физическое распределены несоразмерно добру и злу моральному, т.е. часто добрые бывают несчастны, а злые – счастливы» [7, c. 476]. «Автор теодицеи» берется оправдать справедливость Бога перед лицом этой эмпирически несомненной диспропорции: а) нет никаких оснований утверждать, говорит философствующий адвокат божественной правды, будто в мире нет соответствия между преступлением и наказанием (пороком и страданием), потому что «каждое преступление по природе своей уже здесь влечет за собой соразмерное ему наказание в том, что внутренний голос совести упреками своими мучает порочного злее, чем фурии» [3, c. 145]. Этот аргумент, пытающийся доказать, будто никакой радикальной моральной несправедливости, на которую жалуются оппоненты теизма, в действительности не существует, – делает это, однако, как убежден Кант, ценой одного, но принципиального недоразумения: допуская, что наказание порочного человека – это испытываемые им после преступления закона муки совести, философствующий адвокат правды негласно (и, по Канту, без достаточных на то оснований) наделяет порочного человека «духовной природой» (то есть, говоря определеннее, нравственным характером) добродетельного человека. Способность прислушиваться к суровым приговорам совести, наказывающим человека даже за небольшие провинности перед законом тем строже, чем более благожелателен этот человек, есть, однако же, именно особенность нравственной натуры благожелательных . Однако есть люди, у которых нравственное умонастроение отсутствует. Это не значит, что у них нет совести; это значит, по мнению Канта [2, c. 442], что у них нет привычки обращать внимание на ее приговоры, что они лишены «совестливости», а потому и внутреннего мучителя, «карающего за содеянное преступление» [3, c. 145], так что они только смеются над теми людьми, которые постоянно мучают себя упреками совести. Они тоже упрекают себя, однако не за моральные проступки, а за оплошности против правил житейского прагматического умения (Кант говорит: их внутренние упреки не касаются их совести), потому что удовольствие и страдание такие люди переживают только как чувственное наслаждение и физическую боль [там же]. Таким образом, попытка адепта теодицеи свести понятие наказания порочных людей только к мукам их собственной совести оказывается очередным софизмом и основана на недоразумении: наказание и возмездие здесь нужно понимать во всей полноте его смысла, а значит, всегда также и как внешнее наказание. Пока не удостоверено соответствие злодеяния и наказания в этом полном смысле слова, не удостоверена также и действительность справедливости Бога как судии