Гуманитарные ведомости. Вып. 4 (44) 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (44), декабрь 2022 г. 96 отнюдь, не, в определенном смысле, «удобные» ригористические или героические позы бросания вызова неуютному бытию. Скорее, наоборот, здесь само бытие втягивает в свою сердцевину (подлинность со-бытия) настроенного на особый (свой бытийный) лад человека. В конечном итоге и сама «смерть человека» лишь указывает на него как на человека и, более того, больше ни на что либо еще: «Таинственный лад, соединявший и сопрягавший в целое последовательность церковных праздников, вигилий, времен года, утренних, дневных и вечерних часов каждого дня, так что единый звон проникал и пронизывал юные сердца, сны и мечты, молитвы и игры – он, этот лад, видимо, и скрывает в себе одну из самых чарующих, самых целительных и неисповедимых тайн башни со звоном, он скрывает в себе тайну затем, чтобы в непрестанной смене и с извечной неповторимостью раздаривать ее вплоть до самого последнего погребального звона, призывающего в укромные недра Бытия» [7]. «Участное сознание», о котором пишет Бахтин, по своему определению зовет стать участником или со-участвующим того, где мы пребываем, а вернее сказать, будит человека от его сновидческого иллюзорного алиби: «я не здесь», «я этого не видел, не чувствовал, не участвовал». Это сознание откликается на зов бытия . Как и в случае с хайдеггеровским Dasein, соучастие или присутствие это не сознательный выбор человека, это не продукт его волеизъявления, это лишь отклик на зов бытия: «Единственность наличного бытия принудительно обязательна» [1]. Это бытие не прошлого или будущего с их возможными «нетленными» идеями, а бытия здесь и теперь, от участия в котором мы не можем отказаться и оправдаться своей «желательной» принадлежностью к некоторой фиксированной константе «правильно понятого» прошлого («Золотого Века» – века богов и героев) или светлой констатирующей идее «будущего всеобщего рая» (вечно отложенного состояния), перебрасывающей мосты в прошлое и оправдывающей мое не-соучастие (парение в идеях над тленным миром). Человек отказывается от бытия и в последние два столетия отказывается все активнее. Однако это отказ не от бытия в его сущностном и до конца не проясненном виде, это отказ от универсальной прозрачной и ясной картины мира, предлагаемой науками, религиями, экономиками, правами и идеологиями. Ясность картины мира делает ясными и самих людей. Наверно это светло звучит. Однако в этой ясности уже не в виде коннотации, а в виде титульного смысла присутствует обывательское всегда возможное обвинение – «с тобой все ясно», «ясно, что ты за человек»… «пропащий человек», «на такого можно махнуть рукой», «его удел известен», «такому одна дорога»… и т.п. «Не-алиби в бытии» забирает человека из привычного строя мысли («привычное» сознание, то к которому апеллирует наука (наукообразность)), пребывает в «надмирном бытии», желая остаться идентичным себе. «Участное сознание» же – это место отказа от идентичностей надмирных идей, логосов и объективных рациональностей. Да, «не-алиби в бытии» причащает нас к единому и единственному событию мира. Но эта единственность и единость бытия не артикулируется категориями рассудка или еще каких-либо