Гуманитарные ведомости. Вып. 4 (44) 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (44), декабрь 2022 г. 17 Эта изначальная модель потом определила и внутренние процессы в самой советской системе диктатуры. Поэтому, как справедливо пишет А. А. Зиновьев, «система доносов искусственно насаждалась сверху в массовых масштабах. И доносчики поощрялись. Им внушали, что они выполняют священный долг перед страной, народом, партией, светлыми идеалами коммунизма. И хотели этого власти или нет, система массового доносительства стала колоссальной, государственно-организованной школой предательства для миллионов людей. Причем, учтите: главным в этой оргии доносов были не тайные осведомители органов государственной безопасности, – их было не так уж много, – а добровольные энтузиасты, сочинявшие миллионы доносов в самые различные органы власти и в средства массовой информации» [7, с. 290]. Таким образом, донос как инструмент социального выживания в ранний период советской истории стал вместе с тем и мощнейшим фактором социального воспитания, что привело позднее к катастрофическим результатам. А. А. Зиновьев любил формулировать парадоксы, и вот один из них: «Вся деятельность советской власти по созданию и укреплению нового социального строя одновременно ковала будущих предателей этого строя. И выковала их в изобилии. Вся КПСС оказалась из предателей. А это около 20 миллионов!» [7, с. 292]. Однако на самом деле нет никаких оснований считать этих людей «предателями» – они как раз действовали вполне честно и последовательно. Это люди, которые стремились именно к тем же самым «идеалам», которые им внушил сам советский строй – к «удовлетворению потребностей». Они увидели, что СССР их удовлетворить не может, и с чистой совестью ликвидировали его. Поэтому на самом деле упрекнуть их не в чем – СССР сам вырастил того исторического «Голема», который его и убил. Безусловной заслугой А. А. Зиновьева является создание концепции «западнизма», которая продолжает традицию русской историософии, идущую от славянофилов, К. Н. Леонтьева и евразийцев. Именно эта концепция войдет в историю русской философии и является актуальной для нашего времени [2]. Но это обусловлено именно тем, что она, по сути, является традиционалистской и воплощает в себе «архетипы» русской мысли. А. А. Зиновьев сформулировал феноменологию «нового» человека, созданного современной цивилизацией, так: «Западнистское общество рационализировало человека, исключив из его внутреннего мира всё то, что не является необходимым для выполнения им частичных деловых функций <…> Отсутствие всесторонности развития компенсируется упрощенными суррогатами массовой культуры и средств массовой информации <…> В сочетании с упрощенным и шаблонным образованием это дало желаемый эффект стандартизации бытового поведения западоидов до такой степени, что их стало так же трудно индивидуализировать, как муравьев <…> рационализированный человек, я бы сказал – полуробот или социобиологический робот, стал абсолютной необходимостью существования западного мира» [5, с. 607-608]. Однако явная теоретическая «слепота» А. А. Зиновьева здесь состоит в том, что это определение на самом деле в полной мере относится не только к западному, но и к «советскому» человеку. Запад и СССР были «двумя дорогами к одному обрыву», как очень точно выразился И.