Гуманитарные ведомости. Вып. 3 (43) 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (43), ноябрь 2022 г 8 смешением областей хозяйства и теургии… Федоров же берет теперешнее состояние жизни, как вообще единственно возможное, и хочет лишь расширения магической мощи человека чрез «регуляцию природы», направленную к целям «общего дела», т. е. воскрешения» [4, с. 404]. И такой вердикт Булгакова: «Федоровская религия есть как бы христианский вариант египетского мировоззрения» [4, с. 406]. Представляется, что это абсолютно верная оценка, так как именно египтяне совершали анатомические, то есть научные манипуляции с умершим телом для достижения целей, правда не воскрешения, но мумификации. Федоров идет дальше египтян, предлагая научно-технические методы воскрешения. Можно сказать, что египтяне впервые применили биотехнологии, которые сегодня широко используются в различных иммортологических практиках. И еще оценка Г. В. Флоровского как очень авторитетного православного богослова: «Все мировоззрение Федорова поражено неисцельным практицизмом, под именем «трудового сознания» он проповедует самый насильнический утилитаризм. Личность подчиняется «проекту». …В критике и в своих исканиях Федоров часто бывает прав. И прежде всего был он прав в этом требовании «делового слова», в этой жажде христианского дела. Но и эта правда изнутри обессилена гуманистической самоуверенностью... «Дело» он измыслил себе соблазнительное и напрасное... И блеск мечты не есть пламень благодати...» [19, с. 724]. Это весьма серьезная критика, которую игнорировать не представляется возможным. Однако, нужно отметить, что она относится к практической части проекта Федорова, к его методам осуществления воскрешения умерших. Действительно, практическая реализация «общего дела» упирается, с одной стороны в ересь, с другой, в «безумную фантастику». Сама же цель – нравственно совершенное общество, царство небесное на земле, хоть и утопична, но обладает большой духовной ценностью. А какая мораль не утопична? Мораль утопична по своей сущности, поскольку в ней говорится о должном, о том состоянии, которого нет, но которое должно быть, поскольку без стремления к этому пропадает человек. Но акцент на долженствовании отличает утопизм морали от утопизма как такового (социального, политического, научного), в котором формируется лишь желательный образ будущего вне связи с моральным императивом. И в этой «теоретической» части нравственная система Федорова, содержащая мощную критическую рефлексию недолжного, «небратского», «несовершеннолетнего» состояния мира, в котором рознь, вражда, братоубийственные войны, лицемерие, господство «фарисейской морали» и прочие бесконечные моральные изъяны человеческой истории безупречна с этической точки зрения. О чем и говорит Г. Флоровский, подчеркивая правоту Федорова в его исканиях и критике наличного. Однако, здесь есть один достаточно проблемный аспект, связанный с отношением к жизни. С одной стороны, в философии «общего дела» явлен некий апофеоз жизни , торжество абсолютной ценности жизни, каждой жизни, буквальное ее