Гуманитарные ведомости. Вып. 3 (43) 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (43), ноябрь 2022 г 24 доказательств [28, c. 74], было акцентировано автором термина «свободомыслие» А. Коллинзом (1676-1729), настаивающим, что «каждый из уважения к спокойствию собственного ума … должен свободно думать о вопросах, связанных с религией» [28, c. 98]. С точки зрения коммуникативной теории Н. Лумана, прецедент суда над Апулеем и его оправдательная речь обнаруживает особенность аутопойезиса коммуникации выступающего как единство различения информации и сообщения в ходе самонаблюдения этого процесса [29, c. 303]. В любой коммуникации всегда присутствует и непонимание/недопонимание (MiЯverstehen), не являющееся фактором прерывания коммуникации, но периодически иницирующее внутрисистемную необходимость «докопаться до истины» [29, c. 309]. Судебное разбирательство, направленное на выявление правильного/неправильного, законного/незаконного, разрешенного/запретного и ожидающее в качестве своего результата вердикт виновен/не виновен, оперирует в рамках двузначной логики. По мысли Лумана, задача критической рефлексии, т.е. «наблюдения второго порядка», «позволить увидеть два других в диаде, как различение, а потом свести их вместе», что и обеспечивает возможность продолжения коммуникации [29, c. 309]. На этот уровень рационального обобщения пытается выйти Апулей (в этом он продолжает диалогический метод Сократа), разъясняя понятия, действия, мотивацию, поскольку с появлением письменных фиксаций смысла, явления приобретают способность «конденсировать опыт, требовать уточнений, требовать рассмотрения проблемы его непротиворечивости» [27, c. 497]. Пример смысловой «эволюции» понятия «свободомыслие» в российском контексте был предложен в начале данной статьи, включив в себя коннотации, связанные с историческим контекстом (свободомыслие – «вольтерьянство», вольнодумство в т.ч. в отношении религии (XVIII – XIX века), рационально-критическое мышление в отношении религии (XX – XXI века). Термин отражает рефлексивную составляющую коммуникации, ее универсальную способность к отрицанию и вариациям. Оценивая философию как особое свободомыслие, можно сделать вывод, что она может выступать как описание второго порядка (с точки зрения истины рациональной мысли) многообразных феноменов социума, в том числе магии, приобретая образ свободомыслия, вольнодумства или опасного «умничанья» со стороны ее трактовки обычной повседневности и в глазах «простых обывателей», оказываясь отличительным признаком дискурса части городской элиты. Примеры обвинения философов в качестве «нечестивцев», «религиозных преступников», «магов» и т.п. рассматриваются не в рамках эссенциалистских определений данных феноменов, но в терминологии социального конструктивизма, позволяющего их понимать как «маркеры» различения нормативного/ненормативного, которые, как считает А. С. Мельникова, отражают «не принципиальные характеристики "заклейменных", а лишь отрицательное к ним отношение» [30]. Предельно широко сам опыт философствования может быть описан как имманентное каждому свободомыслие, которое, однако, может