Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(42). 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 2 (42), июль 2022 г. 20 теоретическим категориям, «определения синтетического единства многообразного [содержания] созерцаний в сознании» [1, с. 445], и постольку, просто как понятия, подобно теоретическим категориям, возникают и употребляются в общей связи рассудочного познания (а этика есть, как мы видели, согласно Канту, познание предметов рассудка); во-вторых же, хотя они и относятся к морально-практически или морально-прагматически мотивируемым поступкам наделенных разумом и волей существ, однако эти поступки суть, в одном их аспекте , события в чувственном мире, и постольку простые явления, подчиняющиеся законам связи явлений, законам природы, - и поэтому синтезы практического разума, как и синтезы теоретического, относятся только к явлениям. Кант признает, что синтезы практического разума совершаются «сообразно с категориями рассудка» [1, с. 445]. Это признание означает, что категории и принципы практического разума конституированы, в том числе , и категориями теоретического разума. При этом понятия и принципы практического разума создаются для другой цели, чем теоретические категории: не для подведения многообразия созерцаний под единство понятия, а для подведения многообразия волений под «единство сознания практического разума, … или … чистой воли» [1, с. 445]. Форма категорий практического разума подобна форме категорий теоретического рассудка, хотя в каждой из них есть существенное и специфичное именно для практической сферы содержание. Кант объясняет это тем, что если теоретические категории суть только «формы мысли», неопределенно означающие «объекты вообще для каждого возможного для нас созерцания» [1, с. 447], и им как «общим понятиям» всегда должно соответствовать созерцание предмета в опыте, так что они первоначально относятся к объектам опыта [1, с. 445] и имеют в своей основе форму созерцания, которой в самом разуме нет и которая должна быть заимствована из чувственности [1, с. 447], то предмет практического разума (подлежащий его практическому и теоретическому определению) есть свободное произволение на основании «чистого практического закона a priori» [1, с. 447]. Поэтому Бобцин справедливо замечает, что и практические категории, если они не соотнесены с таким чистым практическим законом, суть лишь формы мысли, дающие «понятие практического предмета как явления вообще» [8, с. 199]. Практический закон не является определяющим основанием ни для одной категории теоретического разума. В основании «практических первоначальных понятий» лежит «форма чистой воли», и эти категории «предполагают» этот своеобразный «предмет» как данный [1, с. 445]; только такому «предмету» не может соответствовать никакое созерцание, он предполагается данным в самом практическом разуме (разум имеет предметом самого себя и определяет существенным образом самого же себя); форма закона, как определяющего основания произволения, дана в самом разуме. В силу такой рефлексивной природы категорий практического разума образуемые ими синтетические суждения a priori говорят не о каких-либо предметах в чувственном мире, не о данных в природе фактических условиях действия как средства для поставленной цели, а «только об определении воли » [1, с. 447; курсив Канта – А. С. ]. (Поэтому Р. М. Бадер очень точно определяет уровень, на