Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(41). 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (41), март 2022 г 82 невозможна: «взял их барин к себе» [7, т. 2, с. 255]; девочка нанимается «в прислужанки» [13, с. 97]; после некоторого периода взросления: «шли- подошли, пришли в город. Ну, там пожила ни много, ни мало» [10, с. 410] – совершается социовозрастной переход: замужество героини. Нарушение братом запрета старшей сестры приводит к трансфигурации : Иванушка «не вытерпел и не послушался сестры, напился и стал козлёночком» [7, т. 2, с. 250]; «Стоит баранье копытце полно водицы. Братец увидел его и, не спросясь с Алёнушкой, выпил до дна. Алёнушка зовёт Иванушку, а вместо Иванушки за ней бежит беленький баранчик» [7, т. 2, с. 252]. В свете мифологических представлений о вредоносности воды, наполняющей след животного или человека, колдовство в рассматриваемом сюжете не сопряжено с конкретным носителем: «Вода – святая, чистая стихия, но вместе с тем – местообитание нечистой силы. Как правило, чистые источники, родники в народе считались священными и целебными; болота же и вообще водоёмы со стоячей глубокой водой признавались обычно обиталищем нечистых духов» [16, с. 174]. Трансфигурация распространяется только на мальчика. В ряде вариантов возможна обратная трансфигурация, не затрагивающая возрастных характеристик персонажа: «этот козленок перевернулся три раза через голову и, сделался молодечь, какой был, такой и стал» [10, с. 411]. Более распространена развязка без обратной трансфигурации : остаются у хозяев «козелок и Машенька» [13, с. 98]; «царь с царицей и с козлёночком стали жить да поживать да добра наживать и по-прежнему вместе пили и ели» [7, т. 2, с. 252]; барин «взял Олёнушку к себе в дом, а козла Иванушку пустил в сад гулять» [7, т. 2, с. 255]. Антагонист – ведьма [7, т. 2, с. 250-253]; «гостья чужедальняя, чужестранная, дочь богатого» [15, с. 167]; барыня-хозяйка [13, с. 97-98] – преследует и соперницу-героиню, и ее зачарованного брата: «Прикажи да прикажи зарезать козлёночка; он мне надоел, опротивел совсем!» [7, т. 2, с. 251]; «пристает, чтоб он <муж> козла зарезал, потому что дворовые боятся, что козел все расскажет» [6, с. 92]; «незавидела козленка. Зарезать козленка мужа заставляет» [10, с. 410]; «Давай казельцик резать» [17, кн. 2, с. 128]. Малолетний брат может надеяться только на помощь сестры. Попытка увидеться с ней представляет собой начинающееся противодействие : «Видит козлёночек: уж начали точить на него ножи булатные, заплакал он, побежал к царю и просится: – Царь! Пусти меня на́ море сходить, водицы испить, кишочки всполоскать» [7, т. 2, с. 251]; «Пагади меня резать, а пойду на реку сходю» [17, кн. 2, с. 128]. Противодействие может реализовываться самостоятельно: «А баранчик спроведал, что ему недолго жить, лёг на бережку и причитывает» [7, т. 2, с. 253]; «Козлёночек ходит на бережок и горько плачет, приговаривая» [7, т. 2, с. 255]; «А козлёнок-от прибежал к синему морю: – Сестрица родима! Меня резать хотят!» [10, с. 410]. Зачарованный брат невольно становится помощником обездоленной сестры: его плач, на который отзывается сестра, предопределяет ее спасение: «Человек слушает, что за чудо? Пошёл, сказал барину; стали оба караулить. Баранчик пришёл и опять стал вызывать Алёнушку и плакаться над водою» [7, т. 2, с. 253]. Происходит изобличение вредителя и воссоединение семьи: «Собралась челядь дворовая, закинула сети