Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(41). 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (41), март 2022 г 137 особого пространства излечения [52, p. 465], то мы предлагаем несколько более жестко очерченный круг примеров, связанный именно со значимыми для позднесоветской культуры видами деятельности и общественных институтов. Помимо рассмотренных фантастики, публицистики (и художественной литературы, с ними непосредственно связанной) для нас это – тексты о школьном реформировании, тексты о фантастической и детской литературе и тематические круглые столы (в частности, ежегодники «О литературе для детей» соответствующего периода), идеологически связанные с «перестроечными» реформами вообще [32, с. 138-167]; географические сборники, содержащие тематику «глобальных проблем человечества» [38]. Публицистика, посвященная новым политическим веяниям и фантастика выступают как пространства эксперимента и конструирования нового образа будущего для общества и государства (без отказа от прежних ориентиров, но с предложением для них обновленного содержания). В ряде случаев, впрочем, фантастика содержит и упрощающие, позитивные решения и уход в воображаемые «миры светлого будущего», публицистика же декларирует новое более «приземленно». Любопытно переплетение оптимистических и пессимистических, предупреждающих сюжетов – у разных групп интеллигенции: всех так или иначе волнуют глобальные опасности; в то же время, по поводу локальных процессов «перестройки» и вообще жизни в позднем СССР мнения разнятся. Так или иначе, тексты посвящены текущей «кризисной», переходной ситуации. Традиции осмысления кризисов в европейской и русской культуре – важный контекст для понимания некоторых риторических построений в рассматриваемых примерах – они вписываются в эти же логики и модели «будущих» или противоречат им. Т. Ю. Сидорина рассматривает некоторые из программ «выхода из кризиса», которые вполне соотносимы с техницистскими и оптимистическими образами [36, с. 152, 362]. Как утверждает исследовательница, «в начале XXI в. можно говорить о том, что в XX столетии человечество пыталось реализовать различные программы выхода из кризиса. Зародившись в социально-философских исследованиях, они перерастали во влиятельные социально-экономические и политические проекты, представленные различными социальными силами и опирающиеся на весьма развитую идеологическую основу» [36, с. 362]. Перечисляемые исследовательницей примеры – как раз схожи с тем, что ищет советская «научно-фантастическая» интеллигенция и идеологи – впрочем, ищет, иногда с технократическими идеями споря. Пожалуй, здесь стоит согласиться, что «начало “перестройки” существенным образом изменило условия социального и политического бытия интеллигенции, привело к ее эмансипации. Этот процесс протекал неоднородно, имел разные формы; каждый из “отрядов” интеллигенции обладал своей спецификой» [44, с. 413]. И это изменение позиции позволило, в ей первую очередь, не быть пассивной политически, предлагая новые программы, новые прогнозы и осуществляя в том числе художественные поиски – что не могло не повлиять и на более обширные процессы. Осознание