Гуманитарные ведомости. Выпуск 4(40). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (40), декабрь 2021 г 96 свободные, бессознательно почти совершаемые поступки, которые прежде были делом усилия. Ничто так не показывает роста, как заметка на стене». [6, с. 144]. И в то же время Толстой даёт низкую оценку своим моральным качествам. Особенно негативно он относится к периоду своей молодости. Этот факт он объясняет отсутствием нравственной опоры и окружением безнравственных взрослых, которым он подражал. Пытаясь дать оценку своим моральным качествам, Толстой прибегает к системам пороков и добродетелей буддистов. Из пяти выделенных писатель особенно отмечает в себе два: сладострастие и лень. « Хороша одна из буддийских последовательностей грехов: 1) сладострастие, 2) злоба, 3) лень, 4) гордость, самоправедность, 5) неуверенность. Противоположные добродетели: 1) воздержание, 2) кротость, 3) трудолюбие, 4) смирение, 5) вера. Хорошо проверять себя по этому делению. Хромаю больше всего первым и третьим». (30 декабря 1900) [6, с. 76]. В дневниках более раннего периода Толстой упрекал себя за похоть, проявляющуюся по отношению к жене, за любовь хорошо поесть. В контексте русского быта эти самоупрёки Толстого кажутся надуманными. « Вспомнил своё отрочество, главное юность и молодость. Мне не было внушено никаких нравственных начал – никаких; а кругом меня большие с уверенностью курили, пили, распутничали (в особенности распутничали), били людей и требовали от них труда. И многое дурное я делал, не желая делать – только из подражания большим». (1 января 1900) [6, с. 4] Его тяготят эти воспоминания, и он радуется, что смерть принесёт ему облегчение. « Я теперь испытываю муки ада. Вспоминаю всю мерзость своей жизни и воспоминания эти не оставляют меня и отравляют жизнь. Обыкновенно жалеют о том, что личность не удерживает воспоминания после смерти. Какое счастие, что этого нет. Какое бы было мучение, если бы я в этой жизни помнил всё дурное, мучительное для совести, что я совершил в предшествующей жизни. А если помнить хорошее, что надо помнить и всё дурное. Какое счастие, что воспоминание исчезает со смертью и остаётся одно сознание, ‒ сознание, которое представляет как бы общий вывод из хорошего и дурного…» (6 января 1903) [6, с. 154]. Толстой продолжает стратегию самобичевания, называя себя отвратительной гадиной. Нравственный выход для себя он видит в служении людям, в мольбе о прощении за свои поступки. Толстой не считает себя злым человеком. Веря его словам, что за долгую жизнь он совершил два-три недобрых поступка, можно сделать выводы, что он занимается самоедством, самобичеванием. «Мне не гордиться надо и прошедшим, да и настоящим, а смириться, спрятаться – просить прощение у людей. Написал: у Бога, а потом вымарал. Перед Богом я меньше виноват, чем перед людями. Он сделал меня, допустил меня быть таким. Утешение только в том, что я не был зол никогда; на совести два три поступка, которые и тогда мучали, а жесток я не был. Но всё таки гадина я отвратительная. И как хорошо это знать и помнить. Сейчас становишься добрее к людям, а это – главное одно нужно». (9 октября