Гуманитарные ведомости. Выпуск 4(40). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (40), декабрь 2021 г 17 субъективная противоречивость. Нет, мир Достоевского по-своему так же закончен и закруглен, как и дантовский мир. Но тщетно искать в нем системно- монологическую , хотя бы и диалектическую, философскую завершенность, и не потому, что она не удалась автору, но потому, что она не входила в его замыслы» [2, с. 40]. К сожалению, сопоставление Достоевского и Данте наш замечательный философ и филолог убрал в издании книги «Проблемы поэтики Достоевского» (1963 год) [1]. Полифоническую сопряженность текстов Достоевского и поэмы Данте можно наблюдать не только по формальным принципам организации текстов, но и содержательно. В частности, у Достоевского постоянно присутствует тема ада, появляясь впервые в «Записках из Мёртвого дома». У Данте тема предбанника («Antinferno», «преддверия Ада») занимает особое место: здесь обитают те, кому вообще не суждено даже в ад попасть ! На это обратил внимание В.Н. Назаров в своей книге «Право на ад: Семиотика пороков в «Божественной Комедии» Данте («Ад» и «Чистилище»)» (Тула, 2019): «Им отказано в праве на Ад, и, следовательно, в праве на наказание. У них отнято одно из главных прав, завоеванных человеческой цивилизацией, – право преступника (грешника) на наказание » [11, с. 104]. Эта та, безликая масса человеков, которая в мелкогреховной, повседневной «мёртвой жизни» не заслужила в своей теплохладности даже помещения их в Ад. В своих романах у Достоевского постоянно всплывает мотив и даже цитата их пророчества Иоанна Богослова; «Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст моих» (Откр. 3:15-16). Предбанник ада у Достоевского присутствует и в самой «живой жизни». Здесь происходит обнажение телесности. В предбаннике каторжане оголяются, что сделать достаточно трудно, снимая своё тряпьё, будто кожу с тела и обнажая грехи перед исповедью и причастием [комм. 1]. Персонажи «Записок из Мертвого дома» уже в живой жизни, в отличие от грешников ада Данте, пребывающих в загробной жизни, были удостоены наказанием ада : «Когда мы растворили дверь в самую баню, я думал, что мы вошли в ад . Представьте себе комнату шагов в двенадцать длиною и такой же ширины, в которую набилось, может быть, до ста человек разом, и уж по крайней мере, наверно, восемьдесят, потому что арестанты разделены были всего на две смены, а всех нас пришло в баню до двухсот человек. Пар, застилающий глаза, копоть, грязь, теснота до такой степени, что негде поставить ногу… Веников пятьдесят на полке подымалось и опускалось разом; все хлестались до опьянения. Пару поддавали поминутно. Это был уж не жар; это было пекло . Всё это орало и гоготало, при звуке ста цепей, волочившихся по полу... Мне пришло на ум, что если все мы вместе будем когда-нибудь в пекле , то оно очень будет похоже на это место (жирное выделение моё мой – В. Р.)» [4, 98, 99]. В Ад попадают только самые великие грешники, грех которых вполне персонифицирован. Вечность Ада, – это не огромное пространство, а «одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом