Гуманитарные ведомости. Выпуск 3 (39). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 3 (39), октябрь 2021 г 48 моральной религии, поскольку при буквальном понимании требует как необходимую предпосылку психологический материализм, обременительный для всех попыток разумной веры в будущую жизнь, создает впечатление, что философ-кантианец, под страхом психологического материализма, не может веровать в воскресение во плоти, и что доктрина спиритуализма намного предпочтительнее для него. Мы рассмотрели это кантовское утверждение в двух аспектах: во-первых, с точки зрения его соответствия представлениям самого Канта о психологическом материализме, основаниях его несостоятельности и возможном в этой связи позитивном учении разума о бессмертии и воскресении; и во-вторых, с точки зрения его соответствия действительному взгляду учителей христианской веры на воскресение из мертвых. В первом аспекте оказалось, что критико-философский взгляд на познание заставляет Канта признать в главе «Критики чистого разума» о паралогизме принципиальную непознаваемость трансцендентального субстрата как внешних, так и внутренних явлений, а потому, хотя «бездушный» материализм действительно неприемлем как психологическая доктрина, это отнюдь не означает большей предпочтительности доктрины психологического спиритуализма (пневматизма). Сушество и атрибуты человеческой души, не будучи предметами легитимного знания, составляют, однако, предмет вполне законной, но только морально-практической, веры и надежды. Между тем, как предмет такой веры и надежды, философское учение о душе, с одной стороны, уже не связано предубеждениями рационально-психологических доктрин (не может быть ни догматическим спиритуализмом, ни догматическим же материализмом). Постольку верно, что кантианская философская психология, насколько таковая возможна, не может быть связана с догматикой материализма, равно как и спиритуализма. С другой стороны, поскольку учение о душе, ее свойствах и ее бессмертии, после критического ограничения полномочий спекулятивного разума, строится у Канта средствами разума практического, оно прямо связано с намечаемой Кантом моральной религией. Постольку верно, что эта моральная религия не может, без противоречия собственным основаниям, строиться на началах психологического материализма, - как, впрочем, и спиритуализма. Иными словами, «кантианский» аспект утверждения кенигсбергского философа можно признать вполне адекватным. Однако оно оказывается неверно в «христианском» аспекте. А именно, если доктрина психологического материализма предполагает протяженную в пространстве физическую плоть как основание организации (и реорганизации) человеческой личности, то учение о воскресении на началах такого материализма означает тождество плоти личности при жизни в чувственном мире и по воскресении. Между тем ни учение Евангелия, ни учение апостолов и учителей церкви такого тождества отнюдь не предполагает. Христианские богословы и философы, со времен апостола Павла, согласно учат, что тело воскресения будет иным, нежели тело в этом мире. Существенное значение имеет в этом отношении евангельское представление о преображении, как преображении плоти. Постольку догмат о