Гуманитарные ведомости. Выпуск 3 (39). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 3 (39), октябрь 2021 г 40 ни кантианец, ни его оппонент не имеют законных прав быть и оставаться догматиком в теоретическом применении разума, то оппозиция психологическому материализму отнюдь не означает выбор в пользу спиритуализма, хотя бы ожесточенный спор двух догматизмов и создавал у наблюдателя именно такое впечатление. Спекулятивная скромность и практическая надежда разума Однако отказ чистого разума от притязаний на догматические утверждения о том, что выходит за границы возможного опыта, в частности, о трансцендентальном субстрате явлений, сознание в своем спекулятивном неведении о свойствах этого субстрата, понимание, что утверждение о нем не может быть познавательным суждением, не может быть знанием, – не оставляет разум в полном неведении о возможности самостоятельного существования мыслящего Я. Несмотря на проведенное доказательство ложности паралогизма, Кант все же признает «возможным», что разум может признавать самостоятельное существование души и получать сведения о ее существенных свойствах. Однако эти сведения доставляют «иные источники (Ursache), чем чисто умозрительные основания» [3, с. 331 (А383)]. Именно критическое самоограничение теоретического разума, отрекающегося от догматизма старой метафизики, обращает разум к «свойственной ему области» – системе целей в единстве с системой природы, и дает право распространить эту систему, а с ней и наше существование, за границы земной жизни [3, с. 350 (В425)]. Развенчание познавательных претензий догматиков указывает разуму область, где он может знать , но в этой области разум выступает уже не как рассудок, витально зависящий от данных чувственного опыта, а как разум в его «практическом применении», «как самостоятельная практическая способность», уже не ограниченная «условиями природы» [3, с. 350 (В425)]. Поэтому право разума на это распространение вполне согласно, по Канту, с «основоположениями практического применения разума» [3, с. 349 (В424); курсив наш – А. С. ], и эти правила практического разума подводят его, уже на первых шагах его саморефлексии, к идее универсального царства целей, верховный закон которого есть моральный закон. Такую дедукцию идеи царства целей в ходе рефлексии оснований практического разума Кант и осуществляет в «Основоположении к метафизике нравов», и в результате этой дедукции моральный принцип предстает как закон автономии в царстве целей: «Разумное существо всегда должно рассматривать себя как законодательствующее в возможном благодаря свободе воли царстве целей» [4, с. 183]. После того как доказана невозможность реального теоретического знания трансцендентального субстрата, идея морального царства целей и понятие о нашей личности как члене этого порядка целей, необходимо подчиненном его верховному закону, есть в «Критике чистого разума» знание особого рода, знание в особом модусе . Хотя я не могу знать о самобытном существовании моего Я, я, как утверждает Кант, «имею повод надеяться на самостоятельное и … устойчивое существование моей мыслящей природы» [3, с. 331 (А383); курсив наш А. С. ]. Устойчивость моего Я, как мыслящего и