Гуманитарные ведомости. Выпуск 2 (38). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 2 (38), июль 2021 г 25 Так мог сказать кто угодно – и Бердяев, и Франк, и Булгаков, и Федоров, и Соловьев, и Шестов. Стремление к нравственной правде, а не к эстетическому любованию, святость человеческой личности, сострадание к маленькому человеку, к униженным и оскорбленным, стремление спасти весь мир – действительно общее начало, характеризующее главную духовную установку многих выдающихся творцов русской культуры. «Русское любомудрие исключительно сотериологично: этос отечественной философии пронизан жаждой спасения » [12, с. 75]. В этом плане религиозная сотериология как трансцендентная перспектива оказывается связанной одним этическим узлом с посюсторонней жаждой спасения от социальной несправедливости. Стоит указать и на В. Н. Ильина, на его большое исследование «Русская философия», которое было впервые опубликовано лишь в 2020 году. В ней он пишет следующее: «Не следует забывать, что философия и литература (особенно в Древней Греции, в англо-саксонских странах и в России) в очень сильной степени зависят друг о друга – и довольно часто великие философы бывают большими писателями, а великие писатели сплошь и рядом бывают наделены большим мыслительным даром, достигающим порою ослепительной гениальности. В качестве примеров достаточно назвать такие имена как Платон, Бонавентура, Данте, Шопенгауэр, Паскаль, Ницше, Шекспир, Достоевский, Тютчев…» [13, с. 26]. В. Н. Ильин абсолютно прав, поскольку моральная рефлексия в близком нам смысле нравственной философии достаточно распространенное явление в западноевропейской литературе. Вот, хотя бы один, но весьма показательный пример. Аббат Прево в предисловии к роману «Манон Леско», который он называет нравственным трактатом, изложенным в виде занимательного рассказа, пишет: «Размышляя о нравственных правилах, нельзя ни дивиться, видя, как люди в одно и тоже время и уважают их и пренебрегают ими; задаешься вопросом, в чем причина такого странного свойства человеческого сердца, что, увлекаясь идеями добра и совершенства, оно на деле удаляется от них» [14, c. 28]. И автор выбирает художественную литературу для анализа моральной проблематики. Для западной традиции это в принципе норма. В этом плане титул «великие моралисты», который часто применяют не к профессиональным философам морали, а к творцам нравственных учений следует понимать не в смысле моральных дидактиков в духе «нравоучительной философии», о которой говорит С. С. Гогоцкий в своем словаре, а в смысле первооткрывателей нравственных глубин человека , выходящих за рамки привычных, то есть «моральных» представлений о человеке. Здесь следует указать на книгу А. А. Гусейнова «Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней», в которой представлены именно такие фигуры [1]. Среди таких великих творцов нравственных учений, кроме упомянутого Моисея, автор называет Конфуция, Будду, Христа, Мухаммеда, Сократа, Эпикура, Канта, Ницше, Толстого, Швейцера и А. Зиновьева. Понятен критерий отбора: это именно творцы нравственных учений всечеловеческого уровня. Их учение совпадает с их образом жизни, и поэтому