Гуманитарные ведомости. Выпуск 2 (38). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 2 (38), июль 2021 г 19 заключению, что «термины «этика», «мораль», «нравственность» однотипны по своему этимологическому содержанию и истории возникновения. … В современном – и живом, и литературном – русском языке все три термина содержательно перекрещиваются и, в принципе, являются взаимозаменяемыми. Сказать «этические нормы», «моральные нормы», «нравственные нормы» – значит сказать одно и тоже» [1, с. 6]. И поэтому, с точки зрения исследователя, определенную область философского знания принято называть либо этикой, либо философской этикой, либо нравственной философий, либо моральной философией. Действительно, есть плоскость, в которой эти лексемы практически не различимы, речь идет о синонимах и некоторой традиции языкового употребления, не более того. Но есть уровень, где они расходятся и расходятся значительно. Не зря же В. С. Соловьев своему «Оправданию добра» дал расширение «Нравственная философия». Ни этика, ни даже философская этика, ни моральная философия не пришли в голову «русскому Платону», но именно нравственная философия. Случайно ли это, или же здесь интуиция, за которой кроется некоторое сущностное откровение о русской философии? Мы полагаем, что именно в таком лексическом разнообразии и заключены те особенности русской этики , которые отличают ее от западноевропейской. При этом также следует указать на неоднозначность самого понятия «русская этика». Как отмечает известный современный этик В. Н. Назаров, автор первого систематического изложения истории русской этики: «Понятие русской этики не имеет строго научного определения и идейного статуса. В лучшем случае оно обозначает некое моральное умонастроение или тип национального мировоззрения» [2, с. 5]. Это достаточно парадоксальная ситуация, поскольку именно этика направлена на поиск антропологических универсалий, находящихся по ту сторону культурных различий, но с другой стороны, как показывает В. Н. Назаров, национальная специфика этики неустранима, что выражается в главном методологическом кредо всего его исследования: единство этики и русского этоса . Это справедливо не только по отношению к русской этике, но и в целом ко всей русской философии, которая также не имеет никакой научной дефиниции и является «типом национального мировоззрения». Но при этом русская философия не перестает быть философией и в классическом смысле. Здесь нельзя не вспомнить знаменитые слова Б. П. Вышеславцева, сказанные им во введении к книге «Вечное в русской философии» о том, что «Основные проблемы мировой философии являются, конечно, проблемами и русской философии. В этом смысле не существует никакой специально русской философии. Но существует русский подход к мировым философским проблемам, русский способ их переживания и обсуждения» [3, с. 154]. Вот этот «русский способ переживания» проблем мировой философии и есть самое важное и ценное, что, как правило, упускается во многих существующих оценках отечественной философии. Особенно это важно при обсуждении как раз нравственной проблематики, то есть русской этики, которая, с одной стороны, в силу своей онто-антропологической сути стремится