Гуманитарные ведомости. Выпуск 1 (37). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (37), март 2021 г. 81 культуре. Латинский язык и позволил локализовать систему доблестей, исходя из которых и можно постичь проявление трансцендентного в доблести, а не синтезировать доблесть как результат каких-то интенций в культуре, – потому что сам Лосев показал неправильность этого ренессансного синтеза. Просто Бибихину не нравится, что демонстрация неправильности оказалась синтетической при аналитичности подхода, и он настоял на аналитичности демонстрации. Хорошо можно проиллюстрировать аналитическую теорию перевода именно как демонстрации, а не просто признания недостатков синтетической культуры, стихотворением В. Кривулина «Японский переводчик» (2000). В этом стихотворении, представляющем собой глоссу эпиграммы Мандельштама 1933 года, суд над Мандельштамом-переводчиком, учиненный литераторами в 1928 году из-за издательской ошибки, сопоставляется с судом над гипотетическим переводчиком Мандельштама, которому может быть придется разделить мученическую кончину с самим поэтом. В обоих случаях некоторое недоразумение, сбой оказываются роковыми, но только измеряются они по- разному: в случае Мандельштама бездушно повели себя товарищи по перу, не остановив травлю, тогда как новый «японский» переводчик обвинен в том, «что не проник ему ни прямо в душу / ни по касательной», и что не мог быть в том же месте, в тех же обстоятельствах, в которых был сам лирический герой Мандельштама. Но и там, и там невозможность за всем проследить, быть везде на месте, быть во всем внимательным и везде присутствовать, невозможность той самой ситуации синтетического перевода, оказывается основанием для суда как публичного позора, которому подвергается нерадивый переводчик. Замечательно, что звучащее обвинение: что сторублевок жертвенных не жег на примусе пред Господом единым – рассеянно контаминирует два разных лирических сюжета поэта 1931 года, упоминание разбрасывания сторублевок в стихотворении «С миром державным я был лишь ребячески связан…», где лирическая позиция состоит в том, что поэт никогда не пользовался привилегиями принадлежности к культуре, что в некотором смысле из нее исключен и потому не должен быть публично опозорен, и написанного в том же году «Мы с тобой на кухне посидим…», где керосин и примус оказываются единственным признаком благоустройства быта, которое скоро исчезнет, сгорит. Тем самым оказывается, что невозможно добиться правильного перевода там, где сами основы быта разрушены, и где только дальнейшее уничижение позволит избежать преследования, травли и позора. Патетичный подъем в стихотворении пускай меня возьмут на суд китайский пускай позорную повяжут мне повязку пускай посодят связанным в повозку