Гуманитарные ведомости. Выпуск 1 (37). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (37), март 2021 г. 76 синтетичен, так как подразумевает синтез частных намерений вокруг неопределенности предмета, который оказывается неким. Но выдержать этот синтез мистики не удается, и дальше из тех же самых слов в переводе складывается высказывание, которое по-русски звучит амбициозно и высокомерно: «Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, которую вижу я во мраке, кажется мне, что я стою и пребываю по середине ее» [5, c. 117]. (Video enim S. Trinitatem in tenebra et in ipsa Trinitate, quam video in tanta tenebra, videtur mihi, quod ego stem et maneam in ipsa medio). В таком переводе при всей патетической синтетичности всё разваливается: и «кажется» вызывает недоумение, и «во мраке» второй раз, хотя «в столь великом мраке», то есть во мраке уже действительной, а не предполагаемой непостижимости, и «по середине», хотя речь просто о причастности Богу как Он есть, а не как Он явлен как «Божественная Мощь». Перевод сразу оказывается хотя верным, но вялым, не передающим событие. Таким образом, синтетический перевод оказывается весьма противоречивым, не объясняющим, когда именно Анджела приобрела мистический опыт, отличающийся от синтеза эмоций. Для А. Ф. Лосева эта книга стала очень значимой: он увидел в жизни Анджелы пример утраты контроля над собственным телом, приводящей к разнузданному эротизму под видом духовных практик. Л. П. Карсавин внимательно переводит вполне ареопагитский эпизод вхождения Анджелы во тьму неведения, но получается, что сам синтез речи требует от субъекта речи его возглавить, и в переводе мистик оказывается амбициозной личностью. Как и Карсавин, Лосев связывает особенности неожиданной духовности с определенными формами персонализма и следующими из него режимами коллективного действия, но иначе: Лосев считает, что догмат Filioque об исхождении Святого Духа от Отца и Сына породил особый режим двойного контроля над Святым Духом, и одновременно отсутствие у Святого Духа свойства, которое есть у двух других лиц, что на психологическом уровне привело к гиперрационализму и духовному имморализму одновременно. Русские антикатолические полемисты и видели гордыню в сознании католическими подвижниками своей миссии, в отличие от осторожного смирения православных подвижников. Попутно заметим, что тоже очень точном переводе «Пролегомен» Канта Соловьевым есть одна странная ошибка, последнее примечания основного текста, где Кант говорит, как далее может применяться его труд в научной дискуссии, а Соловьев переводит: «чтоб потом предоставить его другим для будущего возделывания и полюбовного размежевания». Правильный перевод um es hernach zum kunftigen Anbau und beliebigen Austeilung andern zu uberlassen должен был бы быть чем-то вроде: «оставить его потом другим для дальнейшего совершенствования и любого распространения (или: какого угодного применения по частям)». Такая ошибка, с полюбовным размежеванием, как раз говорит о том, как именно заинтересованность в действительности философии порождает новые сюжеты, когда мысль думает о