Гуманитарные ведомости. Выпуск 1 (37). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (37), март 2021 г. 74 употребление, обращаясь к нам с призывом до того, как мы решили их употребить. С этим связано и переосмысление в последнее время известной переводческой новации Лютера [10, p. 150], который ввел правило «только верой» в переводе Рим. 3, 28. Сам Лютер объяснял в «Окружном послании о переводе» свою новацию как результат внимания к родному языку, в котором нюансируются слова не только по их отсылке к вещи, но и по модальности – слово должно привлекать к себе внимание, привлекать мысль, – и только уже потом можно говорить о точности или неточности подразумеваемого смысла. Автор цитируемого новейшего исследования тоже предлагает говорить не о целеполагании Лютера, даже таком как синтетическое пересоздание родного языка, но о своеобразном богословии логики, предложенном Лютером и реконструируемом из его ситуативных замечаний. Для Лютера слово родного языка оказывалось ближе к изначальному практическому опыту; а значит, от него требовалось исключать ту двусмысленность, которая возникает при простом, незатейливом употреблении слова. Любая двусмысленность греховна, следовательно, праведным будет то уточнение модальностей слова, которое только и создаст однозначный опыт истинной веры. Уже эти примеры, отражающие состояние вопроса в мировой науке, показывают, что само понимание символов трансцендентного опыта не может быть синтетически картографировано, даже если этот синтез настаивает на том, чтобы сделать семантику более внятной, как бы предвосхитив ее дальнейшее применение. Это предвосхищение оказывается лишь встраиванием семантики в готовый опыт, неизбежно редуцирующим те трансцендентные основания, благодаря которым теология и философия только и существуют как исторический факт мысли. Смешение аналитического и синтетического подхода к переводу часто наблюдается в дискуссиях о переводе, когда, например, переводчика порицают за употребление архаизмов или неологизмов, – вопреки заявленной цели перевести на современный русский язык. С точки зрения синтетической, действительно, должен быть образован тот диалект перевода, в котором любое стилистическое отклонение от нормы нейтрализуется сразу распознаваемой целью такого синтеза, и потому остается незаметным. Но сторонники аналитического подхода к переводу сразу заметят, что только в состоявшемся нормативном языке и видны архаизмы и неологизмы, а значит, перевод вовсе не оказался эклектичным, а напротив, достиг своей цели. Таким образом, аналитический перевод – это перевод, объясняющий не то, как опыт трансцендентного был осмыслен в словах и как дальше надлежит эти слова передавать, а то, как вообще возникла та территория, где и может состояться трансцендентный опыт. Если для синтетического подхода язык перевода существует как ряд условностей и договоренностей вокруг инертного существования семантики и прагматики, то для аналитического подхода, гениями которого можно считать и апостола Павла, и Лютера, и многочисленных отцов восточных и западных церквей, язык уже состоялся вне