Гуманитарные ведомости. Выпуск 1 (37). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (37), март 2021 г. 150 В предисловии к «Тропам Трояна», одной из книг цикла, В. И. Сахаров классифицирует пенталогию как фантастический роман с элементами альтернативы [7, с. 9]. На вопрос автора статьи о причине популярности данного жанра, писатель ответил следующее: «Связано это с неудовлетворенностью людей текущей реальностью, своим бытием, и отсутствием сил-возможностей кардинально изменить свою жизнь и общее положение вокруг себя. Соответственно, люди пытаются найти идеал или его подобие, пытаются отвлечься. И в итоге находят отдушину. А дальше, как пойдет. Возможно, увлечение станет чем-то большим и побудит искать первоисточники, чтобы иметь собственное мнение. А возможно, останется проходным моментом в поиске» [8]. Проблемам официальной версии истории и жизни правильного, настоящего человека в XXI веке посвящены фрагменты двух романов автора. В обоих случаях автором рассуждений по поводу «бледной истории» [9, с. 85] является главный герой фэнтезийного цикла (см. ниже). Современность не устраивает персонажа пенталогии аполитичностью общества, ставкой населения на потребительство и виртуальную реальность. Его возмущает отказ от идеи борьбы, мечты о космосе, равенстве, социальной справедливости. Не устраивает героя и целенаправленная фальсификация летописцами отечественной истории, заключающаяся в изображении древних славян невежественными дикарями. Безусловно, «неудовлетворенность людей текущей реальностью» и, как следствие, программные декларации (манифесты, уставы объединений), практическая реализация через создание общин, экопоселений, храмовых комплексов-жилищ, вера в свою переписанную историю характеризует и современной «живое родноверие». Весьма показательна сама история появления рассматриваемого цикла романов. Подчёркивая свою непринадлежность к сообществу профессиональных историков (автор называет себя сочинителем и любителем древностей), В. И. Сахаров сообщает, что серия «Ночь Сварога» (пять книг написано и три в проекте) появилась как альтернатива, некое отвлечение от более серьезного проекта [8]. Соответственно, и данное положение в дальнейшем будет не раз подтверждено, мы вправе говорить, что как сюжетная линия, так и дискурсы романов архетипичны. Для нас декларируемая писателем «бессознательность» крайне интересна. Не считая себя язычником по вере («Не ищу веры, но ищу знаний. Я считаю себя исследователем религий, а не последователем одной из них. С юности общался с разными людьми: священники, имамы, волхвы, характерники, жрецы, сектанты различных мастей. Жизнь сама сводила с людьми. Для меня близки слова Доброслава, что язычество не религия, а мировоззрение. Это я разделяю. По творчеству: Доброслав (Добровольский), Велеслав (Черкасов), Славер (Максименко). Так же, конечно, почитывал Льва Прозорова, Асова и других. Что близко – принимал. Что казалось домыслами – отметал. Мне домыслы не интересны – фантастику я и сам могу написать. А вот то, что мог реально проверить и подтвердить – откладывается в мозг. И здесь уже в подтверждение старые летописи-хроники или личное участие в обрядах»