Гуманитарные ведомости. Выпуск 1 (37). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (37), март 2021 г. 13 запятнана ни единой ошибкой и в высшей степени достоверна сама по себе [3, с. 158]. Тем самым Данте как бы возвращается в интеллектуальное пространство созерцания, признавая, что недостаточно видеть, необходимо также осознавать. Как заметил Умберто Боско, даже вспышка молнии, «блеск с высот» нужна ему «не для мистической интуиции, а для понимания». Таким образом, последняя стадия дантовской познавательной драмы не полагается только на любовь к Богу; это также усилие интеллекта и воли увидеть желаемое (veder voleva), то есть постичь, как может быть согласовано «лицо и круг в слиянии своем» (l'imago al cerchio e come vi s'indova) [Комм. 11]. В том, сколько зренье в Истину вникает, Где разум утоляем до конца. Мы видим, что блаженство возникает От зрения, не от любви; она Лишь спутницей его сопровождает [1, «Рай», XXVIII, c. 107-111]. «Мистик был бы счастлив потерпеть интеллектуальное крушение в тайне. В контакте с Боговоплощением он предпочел бы погрузиться в созерцание страданий и страстей, которым подвергся Христос; у Данте же интеллектуальное осознание превалирует над мистическими эмоциями» (У. Боско, 11). Очевидно, что Данте следует здесь традиции «интеллектуального мистицизма», дань которой отдавал и св. Бернард, ведущий его к пределу созерцания Троицы, вглубь райской розы. Не вызывает сомнения, что Данте был хорошо знаком с опытом «созерцательного размышления» (speculativa consideratio) св. Бернарда как одной из ступеней Богопознания, предшествующей внезапному любовному озарению на пути созерцании Бога (De consideratione, V 2. 3-4) [Комм. 12]. Данте также пытается размышлять до последнего предела видения Троицы. И в этом он, на наш взгляд, особенно близок к «интеллектуальному троическому озарению» св. Григория Богослова, который на пике эмоционального восприятия и славословия Троицы не впадает в экстаз, но удерживает путеводную нить «созерцательного размышления»: «Осиял мои взоры свет Троицы, светозарнее Которой ничего не представляла мне мысль, Троицы, Которая с превознесенного Престола изливает на всех общее и неизреченное сияние… Не успеваю помыслить об Едином, как озаряюсь Тремя. Не успеваю разделить Трех, как возношусь к Единому. Когда представляется мне Единое из Трех, почитаю сие целым... Когда соединяю в умосозерцании Трех, вижу единое светило, не умея разделить или измерить соединенного света...» [Комм. 13].