Гуманитарные ведомости. Выпуск 1 (37). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (37), март 2021 г. 129 субъективных факторов, позволяющих объяснить мировоззренческую мотивацию субъектов терроризма. Современный терроризм, рассматриваемый в контексте антиглобализационных процессов XXI столетия, имеет глобальный характер. Международный терроризм хотя и стоит особняком от современного антиглобализма находится по ту же сторону баррикады, что и антиглобализм, поскольку он также является формой протеста. Радикализация и политизация ислама в современном мире, происходит на двух уровнях – национальном и транснациональном. На национальном уровне идейные мотивы терроризма могут быть социально-политическими, националистически-сепаратистскими и религиозными. Мотивационная основа националистического и сепаратистского терроризма часто значительно прочнее, чем у социально-политического, поскольку связана с кровными узами и семейными традициями, передается из поколения в поколение и закладывается с раннего детства. Националистические мотивы переплетаются с религиозным фундаментализмом, который нередко приводит к особенному фанатизму. Террористы могут рассматриваться как абсолютисты, как «истинноверующие» . На транснациональном уровне идейные мотивы терроризма, прежде всего, являются политическими. В нынешних условиях характерными особенностями транснационального исламизма являются неприятие духовных ценностей западного мира, активная политизация и радикализация, приоритет на использовании насилия, в том числе террористических актов, для достижения своих политических целей. В отличие от «государственного» (находящегося под контролем одного или нескольких центров), транснациональный исламский терроризм отличается полицентризмом, агрессивностью и не управляемостью. В XXI в. На смену поверженной в начале 2000-х гг. в Афганистане и ушедшей в подполье «Аль-Каиде» пришел «транснациональный халифат» ИГ. В монографии коллектива белгородских философов «Человек террористический: методология исследования, культурно-антропологические парадигмы, повседневность, региональные угрозы» обосновывается эвристическое преимущество культурно-антропологического подхода к исследованию феномена терроризма. Именно «пристальное внимание к живому человеку как точке пересечения всех культурных миров и социокультурных практик, человеку, включенному в сложный контекст современных формообразований культуры» [4, с. 45] позволит сформировать объективный подход к объяснению и пониманию данного феномена. Отечественный исследователь Дроздов Б. В. отмечает: «На фоне позитивного, прогрессивного по сути процесса интеграции разворачивается деструктивный, антисистемный процесс глобализации, который извращает интеграцию, перенаправляет его в противоположную сторону» [5]. На наш взгляд, исследование антропологии религиозно-политического терроризма требует обращения не только к ответу на вопрос об участниках