Гуманитарные ведомости. Выпуск 4 (36). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (36), декабрь 2020 г. 9 содержания денег, поддерживается институтом государства, юридическим законодательством. Можно сказать, что государство, утверждая социальное и экономическое неравенство, по сути дела, осуществляет закон насилия . Это происходит еще и потому, что главное предназначение денег «не в том, чтобы служить средством обмена, а в том, чтобы служить насилию». Они не могут быть мерою ценностей, а являются средством насилия, возведенное государством в закон [2, т. 25, с. 251]. Государство, по мнению Л. Н. Толстого, обладая вооруженной силою, имеет неограниченную власть, которая силой устанавливает тотальное повиновение граждан, осуществляя «денежное – податное насилие – самое сильное и главное». В случае неповиновения и неуплаты подати государство возвело в закон «безличное рабство», которое осуществляет «лишение людей их имущества, свободы» без-умие которого получает «удивительное оправдание», что все это происходит «во имя свободы, общего блага» [2, т. 25, с. 273]. Такая же схема насилия со стороны могущественных государств по отношению к слаборазвитым странам характерна для колониального рабства . Л. Н. Толстой показывает, как «безличное денежное насилие», в виде долговых обязательств и высокой процентной ставки, втягивает эти страны в ярмо рабства, лишая их национального суверенитета, материальных ресурсов. Невыполнение обязательств – чревато военным насилием, войнами и др. Коллективный гедонизм является одним из факторов подмены ценностей христианской культуры, в которой разумные потребности и аскетизм являлись важными элементами повседневного общественного бытия. Нарративы ценностей наступающей культуры оппозиционны традиционным, что создает в обществе эмоциональное «напряжение», страх ощущение бессмыслия и безнадежности от отсутствия цели стремительного общественного прогресса. «Дирижабли, подводные лодки, дредноуты, 50- этажные дома, парламенты, театры, беспроволочные телеграфы, конгрессы мира, миллионные армии, флоты, профессора всяких школ, миллиарды книг, газет, рассуждений, речей, исследований. И люди в такой лихорадочной суете, торопливости, тревоге, в таком напряжении труда, направленного всегда на совершенно не нужное, даже явно вредное, и в таком при этом непрестанном восхищении от самих себя, что не только не видят, не хотят, не могут видеть своего безумия, гордятся им, ожидают от него всяких великих благ и в ожидании этих великих благ все больше и больше опьяняют себя все новыми и новыми затеями, имеющими одну цель – забьггься, и все дальше и дальше завязают в безвыходности и политических и экономических, и научных, и эстетических, и этических неразрешимых противоречиях. Мы так устроили, или скорее расстроили свою жизнь, что нам нужно бесчисленное количество самых странных и никому не нужных вещей, и нет места тому одному, что нужно, не может не быть нужно всякому человеку» [3, т. 38, с. 178]. Это смешанное чувство самодовольства и растерянности, характерное для общественных умонастроений того времени, мыслитель объясняет тем, что