Гуманитарные ведомости. Выпуск 4 (36). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (36), декабрь 2020 г. 62 Technology, and contributes to the reduction of Human to the “homo vitalis” type, that is, to dehumanization of Human. Language and book deprivation acts in parallel as the cause, methods, and purpose of dehumanization of Human, including deprivation of the human language functions, deprivation of the book as a media of cultural memory, deprivation of “the serious” from the daily information flow. The practical implications of the obtained theoretical results lies in the possibility of using them for a critical evaluation of dystopical literary projects. Keywords: literary dystopia, social prognostics, motif complex, deprivation, philological hermeneutics, literary futurology. DOI 10.22405/2304-4772-2020-1-4-61-74 Введение Литературная антиутопия – весомая часть социальной фантастики, в жанрово-тематическом отношении весьма неоднородная, что фиксируется исследователями, при общем именовании антиутопия ( дистопия ), в вариантах атопия, метаутопия, квазиутопия , какотопия , в перифрастических характеристиках (например, «неудавшаяся утопия», «тоталитарная политическая дистопия», «утопия бегства», «утопия реконструкции»), в составных терминах, акцентирующих темпорально-историческую специфику ( альтернативная история и альтернативно-историческая проза , альтернативная футурология и футуро-историческая фантастика ) или место произведения в литературном процессе ( постсоветская дистопия ). Разнообразие именований свидетельствует, что антиутопия – «метажанр», то есть «наджанровое», «сверхжанровое» образование [17, с. 7], своеобразие которого интуитивно очевидно, однако вполне в термин антиутопия не укладывается, а более точного пока не нашлось. В частности, привязки антиутопии к понятиям «фантастика» или «прогностика» не находят широкого распространения. Термин социальная фантастика – прижившийся, но его опорный компонент фантастика провоцирует представления о чем-то далеком (или, во всяком случае, не близком) к реальности. Термин социальная прогностика [23] лишен непосредственной отсылки к сфере литературного творчества или искусства в целом, ассоциируется с огромным разнообразием дисциплин, занимающихся социальным прогнозированием. Более того, антиутопия как, обобщенно говоря, пессимистический взгляд в будущее и утопия как ее антипод в жанрово-семиотическом отношении могут совмещаться даже в пределах одного произведения, как, например, у А. Платонова, – в конъюнктивных отношениях «противопоставления- сопоставления», что позволяет говорить о «диалоге утопии/антиутопии» [9, с. 570], то есть о жанровом синкретизме ; аналогично в творчестве В. Войновича, где выявляются признаки пародии, сатиры и «негативной квазиутопии» [16], и т. д. Отсюда вопрос: какие мотивы составляют общую содержательную (идейно-тематическую) основу антиутопии как «сверхжанрового» образования? Чтобы реальность приобрела вид безысходной антиутопии, нужно ее чего-то лишить. Чего именно? Отсутствие чего делает мир «дистопическим»? Современное человечество находится в глубоком экзистенциальном антропологическом кризисе, суть которого – в «проблеме духовного измерения