Гуманитарные ведомости. Выпуск 4 (36). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (36), декабрь 2020 г. 102 угодников Соловецких… я постиг, что они вернутся в свою обитель. Вернутся по воле Божией. … Почему я так думал? На это нельзя ответить словом, но это так явно светится во всём…» [10, c. 485]. За 50 лет до возрождения Соловецкой обители писатель знал особым тайным провидческим знанием, что так будет. Это чудо предвидения выходит за рамки художественного произведения и воплощается в наши дни. Мотив чуда, явленного через икону, звучит и в рассказе «Бескрестный Лазарь» (1947 г.). Само имя Лазаря – это библеизм, аллюзия или с Ветхим Заветом (притча о богаче и Лазаре), или с Евангелием (воскресение Лазаря четверодневного). Но это своего рода аллюзия-антипод, причём возникает этот антипод только к финалу рассказа, новеллистически неожиданно. Лазарь – сын крепостного крестьянина, буквально спасённый барыней от отца, «отъявленного пьяницы и лиходея» [10, c. 463], и выучившийся на «отличного повара» [10, c. 463]. Во время голодных послереволюционных лет Лазарь, удачно устроившийся на работу «у американцев», не забывает свою благодетельницу, приносит ей «разное жаркое и сладкое» [10, c. 466]. Однако финал его жизни и финал рассказа удивителен и страшен одновременно: Лазарь погибает, казалось бы, случайно, от собственного выстрела. Но нет ничего случайного в этом мире – эту мысль последовательно проводит И. С. Шмелёв. Госпиталь, где находился Лазарь, располагался в храме, и солдаты – красногвардейцы решили развлечься тем, что «достали пистолет и давай палить по святым» [10, c. 467]. Лазарь – «отличник за стрельбу» [10, c. 467] – целит прямо в глаз изображенному на иконе Архангелу. Но «вышло так: отскочила пуля от цели в свод, от свода – Лазарю в правый глаз! – упал и кончился» [10, c. 467]. Ужас охватывает даже безбожников-красноармейцев: «Все стали кричать: «Переводите нас, тут больше не останемся!» Перевели будто в другое место» [10, c. 467]. Люди если не умом, то сердцем, интуитивно почувствовали истину: кощунство не может остаться безнаказанным. А Лазаря «зарыли как собаку», «без креста» [10, c. 467] – и после смерти остался он «бескрестным» [10, c. 467]. В этом рассказе мотив чуда преломляется в чудо особое, страшное, близкое скорее чудесам Ветхого, нежели Нового завета, где Бог показан не милующим, а карающим. Последняя фраза рассказа – «Большое превращение…на край взошли!» [10, c. 467] – свидетельство того края зла, за которым нет покаяния души, а значит, не может быть и прощения. Такого рода чудес в рассказах И. С. Шмелёва немного. Чаще мотив чуда связан у него с Божией милостью человеку, спасённому необыкновенным образом от гибели. Мотив чуда спасения от смерти ярко звучит в рассказах «Глас в нощи» (1937 г.) и «Свет» (1943 г.). «Глас в нощи» имеет подзаголовок «Рассказ помещика». Герой- рассказчик в февральский день решает ехать в гости. «Погода приятная» [10, c. 413], и он рассчитывает на недолгую поездку («рядышком совсем» [10, c. 415]), не берёт тёплых вещей, даже в качестве кучера сажает «Власку-кучерёнка, совсем мальчишку» [10, c. 415]. Внезапно начинается буран, но на предложение