Гуманитарные ведомости. Выпуск 3 (35). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (35), ноябрь 2020 г. 37 начинает быть вместе с ним). Если так, если существование мира завязано на его существовании – оно оказывается чрезвычайно неустойчивым, а значит – дискретным. Что происходит с миром (с мамой/папой, любимой игрушкой), когда я его не воспринимаю? Не подвергается ли он угрозе исчезновения, так как не обладает самостоятельным бытием (способностью к самостоятельному продолжению своего существования, сохранению себя во времени)? С точки зрения ребенка – все именно так и есть. Почему, например, детям, когда они засыпают, нужно держать за руку одного из родителей? Вовсе не потому, что они испытывают страх темноты и т.п., а присутствие взрослых вселяет в них уверенность и чувство защищенности. Хотя такая интерпретация довольно распространена (что совершенно неудивительно, поскольку она льстит самолюбию взрослого), дело вовсе не в этом. Защита (согласно детской установке) требуется не ребенку, а взрослому [Комм. 1]: держа его за руку, пока я сплю – я гарантирую самому себе, что с ним ничего не случится, что он не исчезнет, не пропадет и т.п. (то же самое касается любимой игрушки). Дискретность мира, с этой точки зрения, означает не просто отсутствие непрерывности – она создает угрозу его существованию. Опасность небытия, вписанная в существование мира, учитывается в установке ребенка как возможность, которая в любой момент из потенциальной угрозы может стать реальным фактом. Поэтому в его мире всегда присутствует риск, который проявляет себя двояким образом: 1) негативным – как возможность небытия и 2) позитивным – как возможность бытия-иначе. Начнем со второго. Для взрослого в существовании мира определяющими оказываются два момента: представление о его прочности, устойчивости, независимости от чьего-либо субъективного произвола и представление о незыблемых законах, которые управляют всем: подчинение им неизбежно, а сопротивление бесполезно. Понятие закона является ключевым. Законы обуславливают существование не только мира, но и меня самого, определяя границы и направленность моих действий, исключая заведомо невозможные варианты. Собственно, они же сами и устанавливают, что является возможным, а что – нет. Законы выполняют функцию высшей власти. Если раньше на вопрос: «Почему мир так устроен?» можно было услышать: «Бог так повелел», то теперь: «Потому что таковы законы природы». Поэтому абсолютное большинство взрослых – независимо от своих политических ориентаций – люди вполне законопослушные, хотя бы в силу того факта, что в основе их поведения лежит представление о законах, диктующих всему сущему его меру и предел. Мир ребенка (в отличие от взрослого, существование которых задано координатами «положено»/ «не положено», «можно»/ «нельзя») отличается изначальной неоднозначностью. Ситуация, в которой находится мир – с точки зрения этой установки – это ситуация изначальной неопределенности, когда еще ничего не задано, ничего не предопределено, а значит – возможно все. Эта