Гуманитарные ведомости. Выпуск 2 (34). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (34), октябрь 2020 г. 33 случае означает «не привязываться», «не считать до́лжным», а главная добродетель человека – и тут снова есть параллель с Лао-цзы – любовь. Без любви ничто не имеет смысла (1 Кор. 13:1-8). Зная вышеизложенные христианские основы учения о «сердце», иначе видишь знаменитый афоризм Ф. М. Достоевского, наверняка знакомого с этими азами православного вероучения, в «Братьях Карамазовых»: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Вполне очевидно, что хотя в христианской и китайской культуре есть некоторое сходство в идеях и словах («сердце», «бодрствующее сердце», «целостность», «опыт» и др.) и техниках, исходные позиции и конечные цели различаются радикально; «сродство человека всему», включая «грязь» и «грех», сродство, о котором говорит Лао-цзы (хотя понятия греха у него нет, но безусловно различение доброго и недоброго), признается в христианстве, однако признается как состояние падшего человека, которое должно быть не принято, не «поглощено», а преодолено. Превзойти себя наличного, чтобы вернуться к себе истинному – задача даосского мудреца; и только в таком предельно широком смысле можно говорить о кажущемся сходстве идей христианского обожения человека и даосского человека Великого Пути. Но тут же приходится сказать, что такое «вечное возвращение» в христианстве есть возвращение личности, прошедшей через опыт страдания, свободы и смерти, к Богу, а у Лао-цзы – иначе: «…вечное и всепроницающее использование, возвратный ход жизни можно мыслить только как непрестанное возвращение к себе, которого… нет. Оно есть то, что происходит, когда ничего не происходит. Этому событию нужно внимать внутренним слухом . Великий Путь как «обратное действие» есть предел всякой деятельности, универсальное «превращение превращения», неуклонное самоуклонение, среда чистого аффекта. Это вечное невозвращение к себе есть сама бытийственность бытия, единое как неисчерпаемое богатство разнообразия, всеобщее различие, которое непрестанно воспроизводит себя, расходится бесконечной чередой самоподобия. Такова природа «того, что таково само по себе», которое на поверку оказывается вечно длящимся разрывом, совместностью вечно разделенного» [5, c. 42]. Согласно христианской эсхатологии, в раю тоже нет событий , т.е. того, что отлично от постоянного течения жизни и вдруг случается в определенном месте и в определенное время, поскольку рай в эсхатологической перспективе – царство вечного блаженства, где, после Суда, праведники, воскрешенные в особых, нетленных, вечных, духовных телах (1 Кор. 15:42 и далее), «ходят пред Богом» и где отсутствуют плач и воздыхание, а есть только радование, это вечное пребывание с Богом, лишенное земных пространственно-временных характеристик, зато подлинное Я – есть, и в этом – личностность христианского вероучения, которой нет в даосизме. Таким образом, можно констатировать, что: – очевидны различия между русской, европейской и китайской традициями, связанные с их основами: пониманием Бога как Личности (христианство) и внеличностным Дао (Китай); трактовкой мира и человека как