Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 44 Заключение Моральное значение аргумент «невинная жертва» приобретает из предпосылки, что насилие – зло, так как именно оно в своей ужасающей форме угрожает «жертве», но навязываемый аргументом ответ, заключающийся в согласии на убийство, отрицает предпосылку. Принятие аргумента ведет не к критике насилия, а, наоборот, к его закреплению в индивидуальных, социальных и политических практиках путем градации насилия на некие неизбежно отличающиеся у разных людей «допустимые» и «недопустимые» формы. Эта градация напрямую связана со стремлением разместить людей в категории «хороших» («невинных жертв»), по отношению к которым насилие осуждается и «плохих» («разбойников»), к которым насилие не только допускается, но и в определенных ситуациях требуется. Тот же, кто принимает аргумент, относит себя к «судьям-спасителям», которые решают, кого считать «хорошим», а кого объявить «плохим», а также наделяет себя правом использовать насилие в отношении вторых. Как пишет А.А. Гусейнов, в подобном случае «аргументирование насилия сводится к тому, чтобы представить себя в качестве последнего оплота добра, а противоположную сторону в качестве воплощения абсолютного зла» [2, с. 516]. Кроме того, другой предпосылкой аргумента служит утверждение необходимости борьбы с насилием, которое воплощает воображаемый «злодей», но в своем выводе и интенции аргумент на самом деле направлен на борьбу с ненасилием, которое отстаивает реальный сторонник абсолютности морального запрета на насилие. Иными словами, в навязываемом выводе аргумента происходит разрушение предпосылок, из которых аргумент приобретает свое моральное значение. Это и есть имморализм , где мораль не отстаивается и не игнорируется, а целенаправленно разрушается. В аргументе «невинная жертва» искажено время, персонажи и отношения между ними, которые не выводятся из реальности, а вносятся в нее по схеме уже распределенных, ограниченных и закрепленных ролей «злодея» и «жертвы», поведение которых предзаданно. Этим самым будущему, которое на самом деле никогда не предзаданно и не может быть предсказано с абсолютной точностью, навязываются характеристики прошлого или же вневременной схематичности. Это неизбежно ведет к тому, что в аргументе отсутствует настоящий моральный выбор, который совершается в условиях неопределенности и предшествует, а не следует за назначением ролей. Аргумент сконструирован так, чтобы никакого варианта соблюдения предписания «не убей» не оставалось, так как либо «третий участник» вступит и убьет «злодея», либо «злодей» убьет «невинную жертву». Фигуры оформляются по образу постоянных величин бездушного и безжалостного уравнения. Аргумент призван не вывести человека из круга насилия, а ввести в него, не гуманизировать отношения между людьми, а обесчеловечить «злодея», не освободить, а заковать в кандалы необходимости. Если аргумент «невинная жертва» что-то и доказывает, то только то, что можно сконструировать