Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 41 легче согласится применить насилие и будет менее способен преодолеть конфликт без применения насилия, чем тот, который изначально не настраивал себя на применение насилия. Иными словами, у принимающих и развивающих аргумент «невинная жертва» обычно речь идет о попытке сформировать определенное отношение, характер и мировоззрение, включающее, предполагающее и допускающее насилие. Кроме того, обычно те, кто защищает аргумент «невинная жертва», указывают на то, что насилие по отношению к предрасположенному к злу «разбойнику» – только реакция на его бесчеловечное намерение и вынужденное предотвращение ужасного злодеяния, но Толстой указывает, что на самом деле, у человека, принявшего аргумент, формируется проактивная установка на насилие, предрасположенность к нему, а также произвольное стремление помещать в схему аргумента с его насилием неизбежно уникальные, неясные и отличные от схемы жизненные случаи. Иными словами, при принятии аргумента «невинная жертва» он может начать служить схемой, из которой в мир активно вносится насилие и по которой окружающий нас мир организуется и выстраивается. Приведенные выше рассуждения Ф. М. Достоевского, В. С. Соловьева, И. А. Ильина и А. В. Луначарского, где аргумент разрабатывался не столько ради попытки оправдать свершенное в прошлом насилие, сколько для того, чтобы побудить к насильственным и военным действиям в будущем, служат наглядными примерами этому чудовищному развертыванию аргумента 4) Антигносеологическим контраргументом Толстого можно обозначить его указание на невозможность подчинения морали познанию и выведения морального поступка из когнитивных схем. При этом совершенно ошибочно было бы утверждать, что Толстой избрал путь отказа от оценочных суждений и пассивного приятия несправедливости. Всей второй половиной своей жизни Толстой демонстрирует обличение и борьбу с тем, что он считал злом. Но основным проявлением зла он считал насилие, а наибольшую ошибку видел в борьбе с насилием с помощью насилия, включая попытку вывести некое оправданное насилие. Толстой неоднократно утверждал, что от когнитивных схем, разграничивающих, вводящих критерии и определяющих добро и зло, нет перехода к оправданию насилия, которое и есть основное проявление зла. Для нравственного человека не мораль зависит от когнитивных схем, с помощью которых пытаются отделить некое оправданное насилие от неоправданного, а, наоборот, когнитивные схемы зависят от морали, прямым выражением сути которой является отказ от любого насилия. Другой момент антигносеологического контраргумента – относительность познания и способности предсказывать чужие действия. Толстой указывает, что один человек в действительности никогда не может с точностью знать того, чем закончится реальная, а не воображаемая ситуация. Он пишет: «Оправдание насилия, употребленного над ближним для защиты другого ближнего от худшего насилия, всегда неверно, потому что никогда при употреблении насилия против не совершившегося еще зла нельзя знать, какое