Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 34 вступает Генерал, который рассказывает историю о виденных им зверствах отряда башибузуков, и в частности вспоминает: «Только одно вот и теперь у меня в глазах стоит. Женщина навзничь на земле за шею и плечи к тележной оси привязана, чтобы не могла головы повернуть, – лежит не обожженная и не ободранная, а только с искривленным лицом – явно от ужаса померла, – а перед нею высокий шест в землю вбит, и на нем младенец голый привязан – ее сын, наверное, – весь почерневший и с выкатившимися глазами, а подле и решетка с потухшими углями валяется» [9, с. 661]. Генерал рассказывает как с удовольствием, без жалости и пощады он со своими казаками расправился со всем отрядом башибузуков, что вызывает одобрение всех участников диалога кроме сбитого с толку Князя. Тут обращает на себя внимание тот факт, что если Достоевский пытался найти оправдание разгоравшейся русско-турецкой войне, возможно, даже искренне веря, что русская армия, о которой он слышал «лишь самые гуманные факты» [4, с. 262] является «армией джентльменов» [4, с. 263], то Соловьев признавал, что некоторые казаки промышляли грабежом и были «сущими разбойниками» [9, с. 664]. Впрочем, для него суть заключалась в том, что башибузуки были разбойниками «совсем другого сорта» [9, с. 665]. В рассуждениях Соловьева критика учения о непротивлении злу насилием на примере прогремевшей русско-турецкой войне не просто занимает центральное место в «первом разговоре» из трех, но служит прологом к его видениям будущего и в частности к описанию якобы грядущей апокалиптической войны. В отличие от дневниковой записи Достоевского аргумент «невинная жертва» приводится уже не столько как инструмент в попытке найти оправдание русско-турецкой войне, которая рассматривается Соловьевом лишь как небольшой прошедший эпизод, а как попытка мобилизовать тех, кого он причисляет к «силам добра» против тех, кого он назначает «силами зла», в будущей апокалиптической и всемирной войне. При этом, как и Достоевский, свое разделение на «добрых» и «злых» Соловьев преимущественно проводит по признакам национальной и религиозной принадлежности. Иван Александрович Ильин в написанной им в 1925 году книге «О сопротивлении злу силою» предпринял свою попытку найти оправдание насилию, также используя аргумент «невинная жертва». В этой книге он попробовал не только оправдать насилие «белых» в отношении «красных» и отыскать смысл в бессмысленной катастрофе гражданской войны, не только поддержать очаги кровавого конфликта, но и разжечь новую бойню. Критикуя учение Толстого, Ильин модифицирует пример с ребенком, который у него звучит следующим образом: «Именно поэтому моралист такого уклада, если только он последователен, – неизбежно будет обречен в жизни на чудовищные положения. Ибо, в самом деле, что ответит он себе и Богу, если, присутствуя на изнасиловании ребенка озверелою толпою и располагая оружием, он предпочтет уговаривать злодеев, взывая к очевидности и любви, и потом, предоставив злодейству свершиться, останется жить с сознанием своей моральной безукоризненности? Или он здесь допустит «исключение»?» [6, с.