Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 32 Федор Достоевский, Владимир Соловьев, Иван Ильин и Анатолий Луначарский против Льва Толстого В репликах наиболее автобиографического персонажа романа «Анна Каренина», Константина Левина, уже намечается учение Льва Николаевича Толстого о непротивлении злу насилием, а в возражениях брата Левина, Сергея Ивановича Кознышева, впервые на такую обширную аудиторию и так остро озвучивается аргумент «невинная жертва». Происходит это в последней части сочинения, которую с трудом пропустила цензура. В ней Левин узнает, что Вронский собирается в Сербию воевать с турками, о чем и разгорается спор, в котором Кознышев, в отличие от Левина, одобряет этот поступок. Так Кознышев «нахмурился на слова Катавасова и сказал другое: – Напрасно ты так ставишь вопрос. Тут нет объявления войны, а просто выражение человеческого, христианского чувства. Убивают братьев, единокровных и единоверцев. Ну, положим, даже не братьев, не единоверцев, а просто детей, женщин, стариков; чувство возмущается, и русские люди бегут, чтобы помочь прекратить эти ужасы. Представь себе, что ты бы шел по улице и увидал бы, что пьяные бьют женщину или ребенка; я думаю, ты не стал бы спрашивать, объявлена или не объявлена война этому человеку, а ты бы бросился на него и защитил бы обижаемого. – Но не убил бы, – сказал Левин. – Нет, ты бы убил. – Я не знаю. Если бы я увидал это, я бы отдался своему чувству непосредственному; но вперед сказать я не могу. И такого непосредственного чувства к угнетению славян нет и не может быть» [10, с. 387-388]. Федор Михайлович Достоевский читал роман Толстого по мере его публикации в номерах журнала «Русский вестник» и гневно отреагировал на приведенный отрывок пространным рассуждением в дневниковых записях. Достоевский посчитал, что спор представлен «с намерением, чтобы кончить победою Левина» [4, с. 259], а аргумент Кознышева с пьяными не слишком убедителен, так как тот «говорит вздор, потому что кто-ж, помогая женщине, которую бьют пьяные, убьет пьяных?» [4, с. 259]. Достоевскому захотелось найти некое оправдание разгоравшейся в то время войне и сконструировать такой спор, «чтобы кончить» необходимостью убийства. Для этого он описал услышанные им свидетельства о насилии турок по отношению к славянам. В них, как посчитал Достоевский, жестокости больше, чем с пьяными, да и турки для него – «чужие», а к «своим» – славянам, пусть даже пьяным и агрессивным, у него была симпатия. На основе услышанных свидетельств Достоевский сконструировал воображаемую ситуацию ослепления ребенка. Обращаясь к Левину, а в конечном счете к Толстому, Достоевский написал: «Значит, не знает, что бы он сделал! А между тем это человек чувствительный, и вот, как чувствительный-то человек, он и боится убить... турку. Представим себе такую сцену: стоит Левин уже на месте, там, с ружьем и со штыком, а в двух шагах от него турок сладострастно приготовляется выколоть иголкой глазки ребенку,