Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 15 процесс. Ведь скептик обладал первичной уверенностью в императивной силе моральных требований до того, как в них усомнился. И корни этой уверенности могут быть восстановлены в их первоначальном виде, несвязанном с какой бы то ни было аргументацией. Моральная обязанность должна предстать перед скептиком как она есть, то есть как невыводная, самоочевидная истина. Моральная философия превращается в этой перспективе в положительное знание о том, что у нас есть способность к непосредственному признанию правильности обязательных действий, сопровождающаяся способностью к столь же непосредственному признанию того, что отдельные черты характера (добродетели) являются благом. Это положительное знание сопровождается знанием отрицательным: моральный философ понимает, что, кроме непосредственно интуитивного пути к признанию правильности выполнения обязанностей и ценности определенных мотивов, у нас нет никакого другого, что любая аргументация, а «моральное мышление» не является процессом выдвижения аргументов, разрушает первичные данности морального сознания. Что это комплексное знание дает обыкновенному моральному деятелю, в особенности, деятелю, который оказался поражен скептическими настроениями (тому, кто «забыл подлинную природу того, что он теперь называет своими прошлыми убеждениями»)? Ответ Причарда прост: «Единственное лекарственное средство (от скепсиса – А. П. ) – попасть в ситуацию, которая служит поводом для возникновения обязанности, или, если воображение является достаточно сильным, мысленно поместить себя в эту ситуацию и позволить способности морального мышления делать свою работу» [10, p. 20]. Дилемма Причарда как инструмент критики обоснования морали В современной этике дилемма Причарда была подробно проанализирована и стала важным теоретическим инструментом, использующимся при обсуждении возможности обоснования морали. Впрочем, большинство современных этиков считают, что Причард не совсем точно выразил интуитивно нащупанную им философскую проблему. Прежде всего, он недостаточно корректно охарактеризовал вопрошание морального скептика. Для него вопрос «Почему мне следует быть моральным?» является монолитным по своему смыслу. Однако фактически это несколько вопросов, соединенных в одном. Первый: «Действительно ли это моя моральная обязанность?» Второй: «А есть ли у меня какие-то моральные обязанности?» Третий: «Надо ли выполнять моральную обязанность, если есть и другие резоны для действия?» В последнем случае необходимо определиться с тем, действительно ли моральные требования обладают свойством приоритетности по отношению к эгоистическим и антиэгоистическим, но при этом неморальным основаниям поступка (о неоднородности вопрошания морального скептика См.: [6]) Я оставлю в стороне эту проблему и буду исходить из того, что основным вопросом морального скептика является второй.