Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 123 психологизма, создает особое культурологическое осмысление ситуации обилия культурных смыслов, что они как звезды или как дары даются людям, способным воспринять гуманистическую речь. Гуманизм возвращается к своим христианским истокам: каждый человек отвечает перед Богом именно потому, что принадлежит к человечеству, потому что Христос искупил человеческую природу, но это сделало каждого ответственным лично перед Богом как Судьей. Это соответствует общей мысли Миронова во многих стихотворениях, что только небо объединяет поэтов, тогда как попытка оживить слово как просто бытовое обращение к другому обречено на неудачу: понимание поэтической образности как регламентированной и идеализированной объединяет богословский исток гуманизма и идеал неба как стройности и яркости, источника вдохновенных образов. Осень и осенние листья напоминают, конечно, «Опавшие листья» Розанова, и Розанов нам понадобится, чтобы разгадать начальные строки рассматриваемого стихотворения: В слове, тобою омоленном, я оживу – дымом, обыденкой, пеплом осеннего сада, утренним звоном, связавшим коня и траву, Здесь налицо отсылка к стихотворению Мандельштама «Когда мозаик никнут травы» (1910, опубликовано в собрании под редакцией Филиппова и Струве 1967 года, так что несмотря на отсутствие прижизненной публикации, этот текст Миронову должен был быть известен), в котором встречаем все те же мотивы, намоленной пустой церкви, страшная высота, невозможность представить образы католического барокко как связный текст, а только как цветовые пятна – что потом станет для Мандельштама важным в размышлениях об эллинском слове и особенностях восточного христианства (как в его стихотворении о кремлевских соборах и церквах «В разноголосице девического хора…», но и других стихах о соборах), где те же элементы, как изогнутые брови, которые Мандельштам увидел в католичестве как декоративные, оказываются конструктивными. Но хотя вроде бы стихотворение 1910 года посвящено встрече с католической традицией на месте ее происхождения, на самом деле оно не только предвосхищает, но и отражает «русскую» проблематику: Быть может, только призрак плоти Обманывает нас в мечтах, Просвечивая меж лохмотий, И дышит в роковых страстях. – это ответ на розановское предложение давать алтарь новобрачным «Уединение в место молитвы, при мерцающих образах, немногих зажженных лампадах, без людей, без посторонних, без чужих глаз, без чужих ушей . . .