Гуманитарные ведомости. Выпуск 4(32). Т. 2. 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (32), том 2, декабрь 2019 г. 72 мишуры» (по словам военачальника А. А. Брусилова [5, с. 51]), а на усилении военной мощи страны. Однако в войсках александровский драгунский мундир, напоминавший русскую крестьянскую одежду, получил неофициально-неодобрительное название «мужицкого»; говорили, что реформа Ванновского «сравняла воина с трамвайным кондуктором» [6, с. 98, 104 ]. Набирало популярность мнение, согласно которому реформы Сухотина и Ванновского обезличивали кавалерийские полки, обесценивали их историю, традиции, мундир. Пренебрежение исторически культивируемым в кавалерии внешним лоском, даже щегольством, получившим особое понятие «тонность» [39, с. 142], недвусмысленно высказанное на самом высоком уровне, негативно сказалось на воинском духе. Начался отток офицеров из армии. Так, в отставку подали все офицеры ведущего свое старшинство с 1668 г. Киевского гусарского полка, после его переименования в драгунский 27-й [23, с. 20]. Распространенной формой протеста стали «похороны мундира» [4; 6, с. 99]. По словам современников, в это время прошлое русской конницы было «туманно и неопределенно» [28, с. 52]; неопределенно стало и ее будущее, осложненное не только падением воинского духа, но и стремительностью технической модернизации армии. Численность регулярной кавалерии после реформ была увеличена более чем в полтора раза; с 1883 г. [20, с. 275] полки были развернуты в 6- эскадронный состав (вместо прежнего 4-эскадронного) [23, с. 21], в том числе посредством набора «офицеров, которых привлекала только красивая форма обмундирования, но которые, в сущности, не любили и не знали лошади; офицеры эти садились в седло редко только по необходимости и притом крайне неохотно» [19, с. 28]. Одновременно согласно современным требованиям, были усложнены требования к подготовке кавалериста. В этих условиях меры по восстановлению морального духа кавалерии и усовершенствованию ее подготовки приобрели особый вес, тем более значимый, что 1880-е гг. были временем «крайнего упадка, можно сказать, даже маразма всей русской кавалерии… Старая школа императора Николая I крепко держалась в русской коннице, со всей ее рутиной. Зимой ездили только в манеже – рысью или укороченным галопом, доводя скорость последнего едва ли не до скорости пехотного шага. Обращали внимание только каблука вниз и колена назад. Летом, хотя и оставляли манеж, но на открытом воздухе выбирали совершенно ровное поле, где занимались только плац-парадными учениями. Высшим искусством считалось умение провести учение «на пятачке», а пределом лихости считалось движение карьером, однако на расстояние не свыше 100-150 шагов. Командиры эскадронов, покровительствуемые сверху, больше всего берегли тела лошадей. Шаг на походе и рысь при перестроении считались нормальными аллюрами, и, при малейшем усилии конной части лошади… задыхались. Личный состав кавалерии… не отсеивался; при отсутствии тренировки он… терял свои знания и ко времени получения высших