Гуманитарные ведомости. Выпуск 4(32). Т. 2. 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (32), том 2, декабрь 2019 г. 59 человека, интересом к сознанию и подсознанию. Утверждая диалогизм слова, Бахтин стремился к преодолению монологической модели мира. Разумеется, наиболее чутким из русских писателей XIX века к этому глубинному диалогизму слова был Ф. М. Достоевский, о котором Вяч. Иванов писал, что он «сделал сложными нашу душу, нашу веру, наше искусство». Уже Вяч. Иванов писал о коперниканском повороте Достоевского к внутреннему миру человека: «душа кажется самой себе необычайно многострунной и всё вмещающей; всем переживаниям чужого я она, мнится, находит в себе соответствующую аналогию и … может воссоздать в себе любое состояние чужой души» [1, с. 283, 293]. Монолог глух к чужому ответу, не ждёт другого ответа, претендует быть последним словом. Монологизм в пределе отрицает наличие вне себя «другого равноправного и ответно-равноправного сознания», доступного диалогическим отношениям, которые утверждал Бахтин в своих работах [2, с. 336]. Не объектное, а субъектное отношение к другому сознанию вводит в русскую литературу Достоевский. Как писал Вяч. Иванов, «его проникновение в чужое я, его переживание чужого я, как самобытного, беспредельного и полновластного мира содержало в себе постулат Бога как реальности, реальнейшей всех этих абсолютно реальных сущностей, из коих каждой он говорил всею волею и всем разумением: «ты еси» [1, с. 295]. Или, по мысли Бахтина, открытием Достоевского явилось «открытие человека-личности и его сознания… Вещная модель мира сменяется моделью диалогической. Каждая мысль и каждая жизнь вливаются в незавершимый диалог» [2, с. 336-337]. В сущности, концепция Бахтина явилась развёртыванием тезиса Вяч. Иванова: «личность для Достоевского антиномична, – не только вследствие противоречивой сложности своего внутреннего состава, но и потому, что она одновременно и отделена от других личностей, и со всеми ими непостижимо слита; её границы неопределимы и таинственны» [1, с. 307]. Бахтин утверждал диалогическую природу человеческой жизни: «Жизнь по природе своей диалогична. Жить – значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, ответствовать, соглашаться и т.п. В этом диалоге человек участвует весь и всею жизнью: глазами, губами, руками, душой, духом, всем телом, поступками» [2, с. 337]. Бахтин подчёркивает, что диалог не сводим к спору, полемике, борьбе. Это может быть приятие, согласие, ученичество. Диалогические отношения не совпадают с репликами реального диалога. Два высказывания, отдалённые друг от друга во времени и пространстве, могут вступать в диалогические отношения, если содержат общность темы или точки зрения. Как символисты открывали символичность искусства, так Бахтин утверждает диалогичность человеческого слова: «слово…межиндивидуально…отношение к смыслу всегда диалогично» [2, с. 317]. После Бахтина очевидно, что гуманитарное мышление как встреча двух авторов, двух субъектов, двух текстов – всегда диалог. «Увидеть и понять автора произведения – значит увидеть и понять другое, чужое сознание и его мир» [2, с. 306]. Чтобы понять – нужно вступить в диалог. Ставя проблемы понимания и глубины понимания текста и контекста, Бахтин разрабатывал