Гуманитарные ведомости. Выпуск 4(32). Т. 2. 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (32), том 2, декабрь 2019 г. 105 денежных штрафов до смертной казни [5]. Окончательное законодательное оформление противозаконности языческих обрядов был закреплен в своде законов Юстиниана – Codex Iustiniani (период правления 527-565). Императорская власть от этого союза получила обоснование имперской идеи, в которой едины территория, закон и вера [7, c. 288]. Учение Блаженного Августина о «граде земном» и «граде небесном» демонстрирует разрыв с дохристианской традицией существования идеи «общего блага», единства справедливого правления и счастливой жизни. Но в этот период религия все так же выполняет роль легитимации политической власти, связывая ее с божественной. Политическая власть еще была не способна выполнять собственную функцию и легитимировать власть самостоятельно. Луман описывает этот феномен понятием «перфекции». «В понятии перфекции, – пишет Луман, – вместе с возможностью усиления власти имплицитно присутствует и ее предел сама перфекция вплоть до ens perfectissimum (наисовершеннейшее существо)». Так Фома Аквинский встраивает политическую жизнь в «иерархию целей», которая венчалась «небесным блаженством». Начало формирования дифференцированного общества Луман относит к эпохе Нового времени. В этот период происходит явное отделение религии от политики. Ф. Зеллин пишет: точка расхождения религиозной и политической власти - вторая половина 16 века, время религиозных войн во Франции, когда канцлер Мишель де Лопиталь в 1561 году провозглашает, что забота о благе государства и забота об истинной вере суть две совершенно разные вещи, где вопрос об истинной вере – прерогатива епископов, а те кто прикрываются религией ради политических целей – «политики, которые еще хуже и опаснее еретиков» [9, c. 421]. Концепция автономии политической власти сформулирована в философии Т. Гоббса, в которой «государство утверждалось как автономный аппарат принуждения, который не зависит от религиозного самоопределения, но служит единственно сохранению мира» [9, c. 421]. Власть все более понимается как техника, которая ориентирована на целесообразное выстраивание действий. С этого времени теории государства все более ориентируются на то, чтобы верховная политическая власть была бы мощнее всех сил на своей территории [15, c. 591]. Окончательный крах идеи перфекции и господства религиозной картины мира проявился в идее государственного суверенитета, ярко выраженная Ж. Боденом: «Суверенитет – это абсолютная и постоянная власть государства над подданными и гражданами» [17, c. 233]. Теперь принимаются одни лишь территориальные границы, но принимаются безусловно, – пишет Луман. Единственный государственный интерес – самосохранение политической власти. Ведение войны теперь – только политическая проблема. Так Вестфальский мир ( Westfälischer Friede ) (1648) закрепил принципы национального государственного суверенитета. Тридцатилетняя война (1618-1648), внешне разгоревшаяся из-за религиозных разногласий протестантов и католиков, переросла в борьбу политического доминирования в Европе. Этот конфликт стал последней религиозной войной в