Гуманитарные ведомости. Выпуск 4(32). Т. 2. 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (32), том 2, декабрь 2019 г. 10 во-первых, всегда строго индивидуально и личностно переживаемо и 2) осуществляется не просто как исполнительский «номер» в сухом смысле этого термина, а является предельной концентрацией чувств, душевного напряжения. То есть, как сгусток эмоций музыканта-интерпретатора, воодушевляемого высокой миссией. Ее в кратком виде можно сформулировать как оптимальное воплощение целостного композиторского «идейного замысла», составляющего «душу» произведения в сопряженности с передачей собственных эмоций, получаемых от сопричастности к исполняемому шедевру. Разумеется, такая задача не возможна без полной самоотдачи, творческого самоотречения исполнителя. Отчасти поэтому нам кажется, что исполнение сочинений Баха требует особого «переживательного» опыта, который дает нам жизнь с ее сложностями, радостями и горестями. А такой «жизненный багаж», как правило, накапливается со временем и является «возрастной категорией» (Опыт – учитель ошибок трудных, говорил поэт). Для постижения баховской музыки нужен неустанный кропотливый труд и «руки, и сердца. Здесь можно подумать над вопросом: достаточен ли жизненный опыт совсем юных (11, 14-летних) китайских пианистов и опыт их эмоциональной сферы для погружения в исполнительскую практику международного уровня такого сложного композитора Бах, за которым правомерно закрепился статус «гения серьезного искусства»? Или такие интерпретационные возможности все ж объективно ограничены юностью? Это вопрос на последующее размышление. Тем более, что сами китайские исследователи, в частности Линьцин Цао, признают, что нередко, в силу возрастных особенностей предпочтение отдается веселым, моторным, танцевально-бытовым пьесам, рядом с которыми сочинения Баха представляются неискушенному уху трудными, неинтересными, однообразными и бескрасочными [2, с. 83]. Для нас этот вопрос по большей части риторический и ответ на него очевиден. Так, на наш взгляд, в модели современного китайского исполнительства, сочетающей национальную традицию и компоненты западноевропейской ориентации, не все элементы, из которых слагается понятие «высокой исполнительной культуры, представлены в равных пропорциях. Наряду профессиональной самоотдачей, что, конечно же, так, сегодня в модели китайского фортепьянного исполнительства классических баховских сочинений превалирует техническая сторона, доведенная, можно говорить, до совершенства, нередко, как говорят беспристрастные критики, в ущерб интерпретативным смыслам и контекстам образца искусства. Хотя, высказываясь так, мы, разумеется, не претендуем на истину в последней инстанции. Вполне возможно, что наш тезис частично правомерно будет оспаривать. Кроме нашего убеждения в том, что ценность феномена исполнительского творчества сама по себе и включая его как таковая функциональную роль и значимость заключаются не только в результативной стороне (при всей ее неоспоримой важности), но также в самом процессе творчества, в осознании собственной удовлетворенности от него. Еще раз