Гуманитарные ведомости. Выпуск 3(31) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (31), октябрь 2019 г. 236 религиозной вере, поэтому здесь знак равенства между верой и религией. А вера – это всегда вера церкви. И данное противоречие вообще не является противоречием для богословия, но в религиозной философии представлен несколько иной подход. Весьма показательной в этом плане является опыт парадоксальной этики Н. А. Бердяева. Он рассматривает вопрос о совести в контексте свободы. Для него свобода является основополагающей верховной реальностью, а совесть выступает как гарант свободы. Источник совести, ее сущность и природа, согласно Бердяеву, исключительно Божественного свойства. Он пишет: «Совесть есть та глубина человеческой природы, на которой она соприкасается с Богом и где она получает весть от Бога и слышит голос Божий. … Совесть есть воспоминание о Боге и о Божьей жизни в нашей грешной жизни. Когда в самом грешном и преступном человеке пробуждается совесть, это значит, что он вспоминает о Боге и о том, как жить по-Божески, хотя бы он и не выражал это такими словами. Совесть есть орган восприятия религиозного откровения, правды, добра, целостной истины» [19, с. 246]. Таким образом, совесть, согласно Н. А. Бердяеву, есть «орган восприятия Бога». Религиозное происхождение совести для него очевидно. И в этом плане совесть именно как религиозное проявление в человеке абсолютна свободна. Но религиозное не равнозначно церковному, поскольку, как полагает Бердяев, церковь, с одной стороны есть «духовная соборность», в которое происходит свободное соединение с Богом, а с другой стороны, церковь есть «социально организованная историческая группировка, способная внешне насиловать мою совесть и лишать мои нравственные акты характера чистоты, свободы и первородности» [19, с. 249]. Иными словами, не только государство и власть, согласно Н. А. Бердяеву, способны совершать «социальное насилие» над «свободой совести», но и «внешняя церковь». Это происходит тогда, когда церковная ортодоксия, которая борется с односторонностью ересей, сама превращается в фанатизм. Бердяев говорит о фигуре «фанатика ортодоксии», психология которого в равной мере проявляется в таких, на первый взгляд, различных феноменах как католицизм и православие, коммунизм и свободомыслие. Здесь всегда происходит нарушение жизненной полноты и гармонии истины, что ведет к забвению свободы духа. Именно здесь и возникают существенные противоречия между свободной совестью и церковной ортодоксией, приобретений фанатические черты и ставшей притеснителем этой свободы. Эти наблюдения Бердяева важны, поскольку в реальной жизни имеет место противоречие между совестью и верой. Это не противоречие между совестью и религиозностью, но между свободной совестью и несвободной ортодоксией . В этом контексте важным является аспект свободы, который всесторонне исследует русский философ С. А. Левицкий в своей книге «Трагедия свободы». В этом фундаментальном труде отдельный раздел носит название «Феноменология совести», в которой автор приходит к важным для нашей темы выводам. Прежде всего совесть трактуется им как высшее начало